Заговор Горбачева и Ельцина: кто стоял за хозяевами Кремля?

Реакция, тон Горбачева были неожиданны для приехавших. Проигрывая не один раз сценарий встречи, они рассчитывали на взаимозаинтересованное обсуждение вопроса в духе аналогичным встречам в прошлом и поручений, которые давал Горбачев о готовности введения чрезвычайного положения в стране. А тут сразу — отлуп. Узнав, кто входит в состав комитета, а главное, узнав, что прибывшие не представляют руководство России, Горбачев стал мягче. Убедившись, что меры чрезвычайного положения распространяются и на российское руководство, успокоился окончательно.

— Все, что вы предлагаете, лучше осуществить максимально демократическим путем, поэтому я советую, как можно сделать то, что намечается».

Дальше, как утверждает В. Болдин, пошел спокойный и деловой разговор. Михаил Сергеевич говорил, как нужно решать предполагаемые вопросы, пояснил, почему он занимает такую позицию. Пожимая на прощанье руки, говорит:

— Черт с вами, действуйте»[391].

Однако Горбачев излагает окончание встречи по-своему, но нужно учитывать, что все это было сказано post factum:

— Не хотите сами подписывать Указ о введении чрезвычайного положения, передайте свои полномочия Янаеву — предложил Бакланов. И добавил: — Отдохните, мы сделаем грязную работу», а потом вы сможете вернуться.

Я, разумеется, отверг это гнусное предложение.

— Тогда пойдете в отставку, — проговорил Варенников.

— Не рассчитывайте. Вы — преступники, ответите за свою авантюру.

На этом разговор закончился. Мы попрощались. Когда они уходили, не сдержался и отругал их «по-русски»[392].

То есть, матом. На это Генеральный был мастак. Итак, визитеры разочарованы. Надо же, ведь совсем недавно сам Горбачев считал введение режима чрезвычайного положения единственным выходом из тупика. Однако Горбачев после этой встречи повеселел, на вечер заказал приключенческий фильм. Затем ужин с винами. К отключению телефонов отнесся довольно спокойно, как к шагу, продиктованному заботой об его же имидже. Тем более, что связь в помещении охраны работала безупречно, и после убытия «визитеров» Горбачев сделал оттуда несколько звонков, в том числе А. Вольскому и первому зампредсовмина СССР В. Щербакову. При этом он предупредил А. Вольского, что он жив и здоров, несмотря на то, что по радио объявят о якобы его болезни.

Около 22 часов 18 августа «визитеры» вернулись в Москву с «довольно кислыми физиономиями», как вспоминал маршал Язов. Однако Крючков не унывал, он уже получил информацию об итогах визита от Плеханова и решил, что: «президент страны поддержит введение чрезвычайных мер, если они будут успешными»[393]. Его вдохновила фраза, брошенная Горбачевым по окончании встречи: «Черт с вами, действуйте». То, что Горбачев отказался от подписания Указа о введении ЧП и от передачи своих полномочий вице-президенту, его ни мало не смущало. Он знал прекрасно характер Горбачева, поскольку подобным образом, по принципу: «На телегу не лягу и пешком не пойду» — он действовал всегда.

И закрутилась работа. Правда пришлось немного «поработать» с Янаевым. Его еле-еле сумели найти и вытащить на экстренное заседание комитета с какого-то дачного сабантуя. К тому времени он уже был хорош, вошел в зал прыгающей, хмельной походкой и с трудом уселся в председательское кресло. Можно считать, что с этого момента замысел гэкачепистов покатился к своему закономерному провалу. Павлов вспоминал: «Мы тут сидим, важные дела обсуждаем, а вице-президент где-то гуляет»,

Потом многие из участников этой тайной вечери будут говорить, что их не покидало ощущение какого-то дурного водевиля; пьяного застолья.

Никакого четкого плана действий у путчистов не было. Куда двигаться, с чего начинать — они попросту не понимали.

«Целый вечер 18 августа в кабинете… шел какой-то словесный базар, трудно было разобраться, кто и что здесь решает. Не видно было среди присутствующих государственных мужей…», — говорил на следствии замминистра обороны Владислав Ачалов.

Самым тяжелым делом оказалось уговорить Янаева подписать указ о вступлении в президентскую должность. Без этого формального акта любые ухищрения становились бессмысленными.

Вице-президент долго отнекивался. Он прикуривал одну сигарету от другой, заплетающимся языком уверял, что не готов к такой ответственной миссии, предлагал возглавить ГКЧП более достойным (например Лукьянову). И вообще: «пусть Михаил Сергеевич вернется, тогда и поговорим».

Соратники наперебой объясняли Янаеву, что никакой ответственности ему брать на себя не придется: его дело лишь подписывать указы, а все остальное они обеспечат сами; а как только Горбачев поправится, он тут же приступит к прежней работе. Наконец, Янаев согласился.

Подпись, поставленная им на подсунутом Крючковым указе, отменно характеризует состояние, в котором прибывал вице-президент: прыгающий, нерешительный росчерк, сделанный дрожащей рукой. Но этой хмельной закорючки вполне хватило, чтобы изменить ход мировой истории[394].