Заговор Горбачева и Ельцина: кто стоял за хозяевами Кремля?

Все так, но Андропов, прекрасно зная деловые и политические качества «ставропольского тамады», все-таки усиленно тянул его в Москву и, наконец, не без помощи М. А. Суслова, добился своего, посадив его в кресло скончавшегося секретаря ЦКФ. Д. Кулакова. Надо отдать должное настойчивости московского добродетеля, который сумел убедить Л. И. Брежнева, что Горбачев именно та кандидатура, которая поможет теснее сплотить ряды сторонников дряхлеющего Генсека. Дело в том, что сам Л. И. Брежнев пророчил на вакантное место секретаря ЦК по сельскому хозяйству другого «агрария», своего давнего любимца Сергея Федоровича Медунова, — первого секретаря еще одного курортного края — Краснодарского. Победив в противоборстве с самим Брежневым, Андропов не забудет позднее и про этого «любимца» генсека, о чем будет сказано немного позднее.

Необходимо отметить, что Андропов, почитай, был единственным небожителем Кремля, который категорически отвергал холуйские услуги курортных Первых секретарей во время своего отдыха на югах (предпочитая Кисловодск), и Горбачев здесь исключением не был. Хотя тот в своих воспоминаниях, которыми охотно делился с кремлевскими коллегами, «решительно опровергает» это устоявшееся мнение об аскетизме и замкнутости Андропова:

«… мы не раз встречались с Андроповым (во время его отдыха в Кисловодске. — А. К.). Раза два отдыхали в одно и то же время: он в особняке санатория «Красные камни», а я в самом санатории. Вместе с семьями совершали прогулки в окрестностях Кисловодска, выезжали в горы. Иногда задерживались допоздна, сидели у костра, жарили шашлыки. Андропов, как и я (от скромности он не умрет. — А. К.), не был склонен к шумным застольям «по-кулаковски». Прекрасная южная ночь, тишина, костер и разговор по душам.

Офицеры охраны привозили магнитофон. Уже позднее я узнал, что музыку Юрий Владимирович чувствовал очень тонко. Но на отдыхе слушал исключительно бардов-шестидесятников. Особо выделял Владимира Высоцкого и Юрия Визбора. Любил их песни и сам неплохо пел, как и жена его Татьяна Филипповна. Однажды предложил мне соревноваться — кто больше знает казачьих песен. Легкомысленно согласился и потерпел полное поражение. Отец Андропова был из донских казаков, а детство Юрия Владимировича прошло среди терских»[128].

Эдакую развесистую клюкву можно «впаривать» добродушному обывателю сколько угодно, ибо никто и никогда не сможет это подтвердить, разве, что офицеры охраны! Ау, ребята! Так ли было?

Однако один раз Андропов нарушил все-таки свой «режим дня», будучи на отдыхе в Кисловодске в сентябре 1978 года. Ситуация складывалась так, что именно сейчас можно было сделать «сильный ход» в сложной игре по перемещению Горбачева в Москву. 19 сентября этого года Генеральный секретарь Л. И. Брежнев проездом оказался в Минеральных Водах и появилась реальная возможность «показать» Генеральному кандидата на пост Секретаря ЦК.

««Смотрины» состоялись… на железнодорожной станции «Минеральные Воды», где сделал остановку правительственный поезд, в котором Брежнев вез Азербайджану орден Ленина. На перроне Леонида Ильича встречали Андропов, отдыхавший в Кисловодске, и партийный руководитель края Горбачев. Из вагона вслед за Брежневым вышел Черненко в спортивном костюме.

— Ну как дела, Михаил Сергеевич, в вашей овечьей империи? — спросил Генсек.

Брежнев мог проследовать в Баку без остановки на этой маленькой станции. Дорожной необходимости в этом не было. Ее включили в маршрут буквально в последнюю минуту перед отъездом — по настоятельной просьбе позвонившего из Кисловодска Андропова.

Остановка была короткой. Но она решила судьбу Горбачева — через два месяца он уже был в Москве. Об этой встрече нагромождено множество домыслов, в том числе и мистических. Еще бы — темной ночью, на глухой безлюдной станции сошлись четверо, которым суждено будет стать последними руководителями Советского Союза — Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев»[129].

«К феномену вознесения Горбачева из ставропольской глуши в замкнутый круг кремлевской элиты, наверное, — размышляет раскрыватель тайн ушедшего века, бывший ответственный партаппаратчик Кремля Николай Зенькович, — будет обращаться не одно поколение исследователей:

«Баловень судьбы! — восхищенно восклицают сегодня одни. — С дружеского застолья — в секретари ЦК».

«Невероятное везение — внезапная вакансия на том единственном месте, на которое он со своей узкой сельскохозяйственной специализацией мог претендовать в столице», — говорят другие.

«Удачливый счастливчик, на судьбе которого не сказалась даже катастрофическая полоса неурожаев в СССР, которая поставила бы крест на карьере любого другого партийного функционера — аграрника», — недоумевают третьи»[130].