Заговор королевы

– Кричтон! – повторил король голосом, выражавшим удивление. – Несравненный Кричтон, как его сегодня прозвали, когда он в открытой дискуссии одержал верх над университетом. Поистине это опасный соперник. Но ты заблуждаешься, называя его имя. Кричтон пойман в сети нашей сестры Маргариты Наваррской, а она менее всякой другой дамы во Франции расположена переносить непостоянство. Значит, мы можем быть спокойны с этой стороны. Вдобавок он нисколько не думает о других красавицах. А кстати о Кричтоне: я теперь вспомнил, что еще не видел его сегодняшним вечером, удостоит ли он своим присутствием наше празднество? Наша сестра Маргарита вянет в его отсутствие, как больной цветок. Самые резкие остроты Брантома и самые причудливые стихи Ронсара не в состоянии вырвать у нее улыбку. Что же с ним случилось?

– Я ничего об этом не знаю, – отвечал шут. – Он с величайшей быстротой удалился из Наваррской коллегии по окончании битвы с этими коварными школьниками, этими полновесными олухами, как назвал бы их дядя Панург, из которых многие, как я уже докладывал вашему величеству, водворены в тюрьму в ожидании вашего распоряжения. Но что было с ним после этого, я не знаю, кроме того, что он, возможно, открыл убежище похитителя.

– Ты говоришь загадками, – с важностью сказал король.

– Вот этот может вам объяснить загадку, государь, – отвечал Шико. – Он премудрее самого Эдипа[61], этот черный астролог, от него вы все узнаете.

– Руджиери! – вскричал король. – В самом ли деле это наш астролог, или кто-либо из скрытых за масками воспользовался его костюмом?

– Это совершенно невероятно, – отвечал Шико. – Разве что тот, кто стремится быть в один прекрасный день заколотым, что, вероятно, ожидает Руджиери, если только он избегнет виселицы.

В ту минуту, как Шико оканчивал свои слова, астролог подошел к королю, и в его обращении было заметно смущение и беспокойство.

– Что такое случилось? – спросил у Руджиери шут, глядя на него со злобной гримасой. – Разве звезды потемнели, а луна затмилась? Или на небе появилась длиннобородая комета? Какое еще чудо совершилось? Или твой любовный напиток не удался? Твои изображения растопились, или по ошибке ты отравил друга? Не убежал ли твой карлик с ведьмой или с саламандрой? Не превратилось ли твое золото в сухие листья? Не оказались ли поддельными твои драгоценности? Не потеряли ли свою силу твои снадобья? Именем Трисмежиста, что же произошло?

– Удостойте меня, ваше величество, минутой разговора, – сказал Руджиери, низко кланяясь и пренебрегая насмешками шута. – То, что мне надо передать вам, очень важно.

– Если так, то говори, – приказал король.

Руджиери взглянул на Шико. Король сделал знак рукой, и шут против воли удалился.

– Бьюсь об заклад, – прошептал он, – что эта проклятая сова вылезла из своего дупла для того, чтобы рассказать королю о Кричтоне и о джелозо. Если бы я мог слышать что-нибудь из этого разговора! Мне кажется, что мой слух не так тонок, как обычно, или же хитрый плут намеренно говорит тише. Его величество, кажется, крайне изумлен, но не рассержен. Он улыбается. Что же это за мнимая тайна, которую передает этот старый обманщик?

В продолжение этого времени Генрих с видимым изумлением слушал сообщения Руджиери, прерывая их только отрывистыми восклицаниями и пожатием плеч. Когда астролог закончил, он после минутного размышления ответил ему с улыбкой:

– Я наблюдал за этой маской в отеле Бурбон, Руджиери, но я и не подумал, чье лицо под ней скрывается. Смерть Христова! Нечего сказать, хорошее известие ты принес мне, аббат. Кажется, с меня достаточно моих собственных грешков, чтобы еще брать на себя ответственность за чужие. Но все-таки этот молодой ветреник может быть уверен в моей помощи. Видел ли ты принца Наваррского?

– Нет, государь, – отвечал Руджиери, – и что бы ни случилось, какой бы опасности ни подвергался он благодаря своей молодости и горячей крови, умоляю ваше величество сохранить его тайну и не отказать ему в вашем покровительстве.

– Ничего не бойтесь, даю вам наше королевское слово. Corblue![62] Я люблю всевозможные тайны и интриги и с удовольствием поддержу его. Этот молодой человек, пускающийся на такое безумное приключение, в моем вкусе. Я восхищен этой историей, но все-таки, признаюсь, не могу понять, как подобная женщина могла ему причинить столько мучений. Наши актрисы обыкновенно не так жестокосерды и особенно к человеку, такому значительному, как наша маска. Эх, аббат, мне кажется, что это небывалый случай.

– Здесь кроется колдовство, государь, – таинственно отвечал Руджиери, – его удерживают чары.

– Матерь Божья! – сказал король, набожно крестясь. – Предохрани нас, Святая Матерь, от козней демона, и все-таки, Руджиери, я должен сознаться, что я не совсем верю этим мнимым искушениям. В черных глазах этой джелозо, наверное, заключается гораздо более очарования, чем в твоих самых искусных составах. Но каков бы ни был источник, ясно, что очарование достаточно сильно, чтобы свести с ума нашу маску, иначе он бы никогда не наделал таких безумств, гоняясь за этой женщиной.