Заговор королевы (Оформление Н. Лазинской)

— Нисколько, — отвечал с досадой Огильви, — и если вы не перестанете утверждать это, господин Блунт, то я должен буду думать, что вы ищете ссоры со мной. Повторяю, я и не помышляю об этой девушке. Не спорю, она прекрасна. Но что же из этого? Улыбка Марианны Крахам, которой я дал клятву в верности, бесконечно приятнее для меня, хотя она не имеет таких блестящих глаз и ее волосы менее похожи на крыло ворона. Я нисколько не интересуюсь этой девушкой, а теперь, когда я вспомнил ее профессию, то скажу, что если бы не желание моего друга и покровителя, чтобы я сопровождал его в этом предприятии, то ей пришлось бы долго еще оставаться в башне Руджиери в ожидании моей попытки спасти ее.

— Недостаток сочувствия к ней влияет на ваше настроение, Гаспар, — отвечал со смехом Блунт. — Итак, это дело вам не по душе, и вам лучше отправиться в вашу Шотландскую коллегию. Будьте уверены, мы и одни сумеем освободить девушку.

— Нет, — вскричал Огильви, — я не допущу, чтобы сказали…

И он хотел было с жаром продолжать разговор, но Кричтон пресек его речь, сказав ему довольно холодно:

— Не без основания говорил я тебе, Гаспар, что твой язык не подчиняется рассудку. Я не могу принять твоего содействия, так как из-за него рискую потерпеть неудачу.

Разгорячившийся шотландец замолчал, услышав эти слова, и три спутника молча продолжали некоторое время свой путь.

Дойдя до улицы Двух Экю, обсаженной высокими деревьями, составлявшими передовые аллеи великолепных садов Екатерины, Кричтон, указывая на высившийся перед ним бельведер отеля королевы, который ясно обрисовывался при бледном сиянии луны, вскричал:

— Вы видите перед собой замок чародейки. Я не скрыл от вас, какой опасности вы подвергаетесь, вступая в него. Желаете ли вы идти далее?

Как тот, так и другой отвечали утвердительно. Тогда они обогнули угол дворца, и, войдя в Печную улицу, с одной стороны которой шла высокая стена дворца, увидели перед собой главный вход, украшенный мраморным щитом с гербом и начальными буквами имени королевы-матери. В этот час ночной тишины при таинственном лунном свете было что-то ужасающее в наружности этого громадного здания, перед ними возвышавшегося. Может быть, ни в чем так ясно не выразился суеверный характер Екатерины, как в возведении этого величественного и бесполезного дворца. Мы говорим «бесполезного», потому что ранее она уже истратила громадные суммы на постройку Тюльери — после того, как покинула по смерти своего супруга замок Турнель. Перепуганная впоследствии предсказаниями своих астрологов, которые объявили ей, что она умрет в местности, носящей название Сен-Жермен, — а к несчастью Тюльери принадлежал к приходу Сен-Жермен д'Оксеруа, — она не захотела оставаться из-за этой нелепой причины в своем роскошном дворце, выстроенном по ее же приказанию, и, израсходовав неимоверные суммы, в то время когда её казна была совершенно истощена, преодолев бесчисленные затруднения, взяв в казну одно аббатство и уничтожив один монастырь Кающихся дев (ради чего она выхлопотала благословение папы), возвела эту громадную постройку. Мы считаем необходимым привести здесь еще одно обстоятельство, на которое очень часто ссылались приверженцы астрологии и которое может казаться подтверждением слов предсказателя: Екатерине, вопреки всем принятым ею предосторожностям, все-таки пришлось умереть на руках Сен-Жермен Фавина, главного духовника ее сына, Генриха III.

Наше маленькое общество подошло к главному входу, охранявшемуся полдюжиной мушкетеров под командой сержанта, на одежде которых сверкал в лунном свете королевский герб. При виде подошедших людей они взвели курки мушкетов, а сержант остановил их громким «Стой!».

Последовало короткое совещание, но, увидев на шляпе незнакомца перчатку королевы, сержант приказал своим людям отодвинуться и пропустить вновь прибывших.

Пока привратник довольно медленно исполнял свою обязанность, до ушей человека в маске и его спутников долетело следующее восклицание сержанта:

— Черт возьми! Шопен, вот так ночка! Нас поставили здесь, чтобы помешать бегству Руджиери, а он, кажется, призвал к себе на помощь всех демонов преисподней. Сперва пришел замаскированный, требовавший, чтобы его впустили, мы ему отказали. Вскоре он возвратился с целой ватагой демонов, еще более черных, чем он, и стал требовать освобождения какой-то актрисы. В третий раз он явился с приказом короля. Мы не посмели ослушаться, и он вошел вместе со своими спутниками. Ну и что же! Едва мы успокоились, думая, что уж совсем от него избавились, как он опять является с парой своих приближенных, одетых студентами, и с собакой, подобной которой мне еще не случалось видеть. Черт меня возьми, если я хотя что-нибудь во всем этом понимаю. Одно только ясно — он имеет дозволение королевы, и мы не имеем права ослушаться, но если он вздумает еще раз возвратиться, то, клянусь Богом, я пущу в него пулю.

— Слышите? — прошептал своим спутникам Кричтон. — Наш враг опередил нас, нельзя терять ни минуты.