Заговор красных генералов

Еще одним его предложением было создание мобильных групп захвата, оснащенных переносными радиостанциями. Для этого из личных фондов председателя и начальников отделов были выделены деньги на покупку полусотни переносных американских радиостанций, которые через различные каналы за два месяца были закуплены за рубежом и доставлены в Белокаменную.

Именно по команде Серебрянского «Кроссворд», переданной по радио, эти группы начали, как говорил подполковник, «мягкий» захват Центрального телеграфа, отделений почты и связи, телефонных коммутаторов наркоматов связи, путей сообщения, водного транспорта. Вежливо, но решительно предъявив свои страшные удостоверения, оперативники ОГПУ при силовой поддержке бойцов ОДОН сейчас загоняли всех работников в подсобные помещения, а на их места садились связисты ОГПУ, тем самым отрезая Сталина от остальной страны.

Менжинский коротко глянул на подполковника. Тот со своими людьми, сменившими сегодня свои обычные щегольские костюмы на непривычные глазу пятнистые комбинезоны, сидел развалясь на стуле у задней стены и равнодушно, как будто не происходило ничего значительного, чистил ногти большим финским ножом.

Председатель ОГПУ поинтересовался:

— А где сегодня ваш седьмой сотрудник, Станислав Федорович?

Бывший жандарм поднялся и щелкнул каблуками:

— По распоряжению начальника Особой группы мой человек сопровождает подразделение по нейтрализации охраны здания Коминтерна, Вячеслав Рудольфович.

Услышав слова своего подчиненного, Серебрянский повернулся к председателю ОГПУ:

— Да, это мое распоряжение. Я посчитал…

Но что посчитал начальник «группы Яши», Менжинского перестало интересовать, так как он увидел, что связист ОГПУ, стоявший сзади экрана, внезапно вслушался в какое-то сообщение в наушниках и нарисовал красный перечеркнутый круг на карте Москвы — там, где располагался Центральный Телеграф.

Заговорщики переглянулись. Все шло по плану. Появился еще один кружок. Уже на месте Наркомата водного транспорта. Потом сообщения пошли сплошной волной. На карте стало появляться все больше и больше кружков, и скоро она стала пылать красным.

Серебрянский внимательно осмотрел планшет и повернулся к председателю ОГПУ:

— Первый этап успешно завершен, Вячеслав Рудольфович. Разрешите приступать ко второму?

Менжинский кивнул головой:

— Приступайте.

Яков Исаакович взял лежащий перед ним на столе микрофон и проговорил в него:

— Начальнику связи. Выслать сообщение подразделению «Центр». Текст сообщения — «Тишина».

Председатель ОГПУ еще раз взглянул на часы. Они показывали 10:30. План заговорщиков выполнялся с опережением на пятнадцать минут.

Москва, 26.01.34 г., 10:39. Воздвиженка, 1 (200 метров от Московского Кремля).

В штабе Коминтерна было пусто. Не стучали пишущие машинки, не сновали по многочисленным коридорам озабоченные курьеры. Тихо было в аналитическом отделе, архиве и картотеках, располагающихся за бронированными дверьми на последнем этаже. Все сотрудники получили выходной, так как руководители секций были приглашены почетными гостями на начинающийся сегодня XVII съезд ВКП(б).

Только бдили охранники из «внутряка», выставленные в здании с недавнего времени вместо сотрудников ОГПУ, да не скучал оперативный дежурный на втором этаже.

Озабочен он был своей простудой да еще тем, что вчера вечером прорвало трубы горячей воды прямо перед штабом с тыльной стороны во дворе. Вода из труб, которые никак не удавалось починить, грозила затопить все подвалы здания. Сейчас поломку устраняли рабочие из Мосводоканала, но было похоже, что ремонт затянется надолго.

Двое охранников, посланные наблюдать за ремонтом, переглянулись, услышав очередное забористое ругательство, донесшееся из открытой шахты теплоцентрали. Вслед за руганью появилась вымазанная грязью небритая рожа и рявкнула на своего помощника, который на корточках сидел возле отодвинутого люка:

— Ты какой мне ключ дал, мать-перемать? Я тебя просил разводной, а ты мне суешь какой, сволочь?

Помощник слесаря, только что вернувшийся из кузова машины, куда его зачем-то позвал другой водопроводчик, и теперь подправлявший напильником какую-то железяку, на всякий случай отступил подальше от разгневанного начальства:

— Ну, плохо услышал, Семеныч, чего злишься-то?

Слесарь вопросительно поднял брови и пристально посмотрел в глаза помощнику:

— Плохо услышал? Ты чего, совсем глухой?

— Ну не совсем, только на одно ухо. У меня же контузия была в гражданскую…

— На одно ухо, говоришь? Ладно. Сейчас мы тебя лечить будем. Сам сейчас сюда полезешь, чтоб ухи вылечились…

Весь мокрый, Семеныч вылез из проема и стал похлопывать себя по карманам. Вытащил отсыревшую пачку махорки, повертел ее в руках, бросил в сердцах на землю и опять выругался:

— Холодно-то как… И табак весь промок, мать его… Эй, братишки, — он двинулся к охране, — табачком не подсобите?

— Не курим. Отойди на три шага и возвращайся к работе.