Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

В конце 1936 г., на основании доклада Гамарника, было решено отобрать у маршала Блюхера Дальний Восток. Однако единодушие двух ворошиловских заместителей, Тухачевского и Гамарника в этом вопросе и готовность Гамарника при поддержке Тухачевского возглавить Дальневосточную армию внушало опасение: Гамарник, приятель Якира, стремится взять в свои руки еще одну ключевую позицию. Тогда группа Якира и Гамарника в союзе с Тухачевским будет в состоянии оказать такое давление на Сталина, вынуждая его отправить в отставку Ворошилова, сопротивляться которому Сталин будет не в силах.

С достаточным основанием, можно полагать, что толчком к началу следственных действий в отношении Тухачевского, очевидно, послужила встреча с Тухачевским (на его квартире) Якира и Корка 9 апреля 1937 г. Ведь никто, кроме них самих, Тухачевского, Якира, Корка, не мог сказать: о чем они совещались, договаривались, что обсуждали и обсуждали ли? Что бы они ни говорили, в чем бы ни признавались и что бы ни отрицали, любые их признания по этому вопросу не дают надежного ответа и всегда могли и могут быть поставлены под сомнение.

В напряженной подозрительности, сводившей с ума пронизывающим холодком реальной или воображаемой опасности всех носителей густой паутины власти во главе со Сталиным, эта встреча расценивалась как совещание трех высших чинов Красной армии о действиях, направленных против правительства. Их политическая благонадежность была поставлена под сомнение.

Они, в свою очередь, сознавая нависшую над ними опасность (а она была очевидна), конечно, должны были опасаться репрессивных действий, направленных против них. Визит Якира к Тухачевскому состоялся после встречи командарма со Сталиным по «делу» близкого родственника Якира, комкора Гарькавого, арестованного 11 марта 1937 г. Он с достаточным основанием мог воспринимать это как верный признак скорых репрессивных действий против себя, которые, по существу, готовились еще с июля 1936 г., с ареста комдива Шмидта.

Корк чувствовал себя политически дискомфортно еще с осени 1935 г. Его могли арестовать, независимо от наличия или отсутствия доказательств его причастности к «делу о кремлевском заговоре». Поэтому и он, пожалуй, острее других, ощущал чрезвычайную опасность ситуации, сложившейся вокруг него.

Совещание Тухачевского, Якира и Корка 9 апреля 1937 г. вызвало правительственные меры по предотвращению возможного военного переворота: назначение 15 апреля Фриновского 1-м заместителем наркома внутренних дел и комкора Фельдмана, доверенное лицо Ворошилова, заместителем командующего Московским военным округом.

Мы не знаем, о чем говорил Тухачевский с Фриновским на строго законспирированной встрече. Но, кажется, к 6 мая 1937 г. 1-й заместитель наркома внутренних дел из содержания и контекста этого разговора узнал о настроениях, угрозах, а может быть, и о планах Тухачевского что-то такое, что не оставляло у него никаких сомнений в чрезвычайной политической угрозе, исходящей от маршала и других «генералов». Поэтому считал острой необходимостью в срочном порядке использовать любые средства для ее предотвращения и для их уничтожения. О чем говорил Сталин с Якиром 8 мая 1937 г., наверное, мы никогда не узнаем. Возможно, на этот раз у Сталина нашлись для Якира слишком весомые аргументы, вынудившие командарма отказаться от защиты Тухачевского, если этот вопрос обсуждался. Впрочем, никаких конкретных достоверных сведений о планировании и подготовке Тухачевским военного переворота в апреле-мае 1937 г., о фактах, об этом свидетельствовавших, в распоряжении Сталина к июню 1937 г. не было. Не было их в его распоряжении и к февралю 1938 г.

Была обильная информация о наличии в высшем комсоставе Красной армии двух группировок высших командиров РККА (Гамарника – Якира – Уборевича и Тухачевского), с большей или меньшей решительностью выступавших против оборонной политики Сталина и Ворошилова, чреватой, по их мнению, поражением СССР в случае войны. Они требовали смены высшего руководства вооруженными силами, персонально Наркома обороны СССР Ворошилова и его ближайшего окружения. Обе группировки к концу 1936 г. начали предпринимать совместные действия, оказывать давление на Сталина в этом направлении. Реализация их намерений была воспринята Сталиным, и не без серьезных оснований, как стремление, если не формального, то фактического отстранения его от власти. В первые месяцы 1937 г. обе группировки, а также внутрипартийная оппозиция сремились объединить свои усилия, выдвигая в качестве своего единого лидера, «знамени» и «имени» Тухачевского, предпринимая попытки добиться его согласия на это. Именно указанные обстоятельства обусловили действия Сталина, направленные на «большую чистку» и репрессии в высшем и старшем комсоставе РККА, в первую очередь, против Тухачевского, независимо от его согласия или несогласия выполнять роль лидера заговорщиков. «Он был именем» и, по мнению Сталина, он «был не надежен».