Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

Наше разведывательно-историческое расследование было бы неполным, не упомяни мы, хотя бы вкратце, о «вкладе» в вакханалию фальсификаций вокруг и без того трагичного «дела Тухачевского» еще двух предателей из числа бывших сотрудников советской разведки, сбежавших на Запад: Александра Орлова - бывшего резидента НКВД в Испании, и т.н. «Виктора Суворова» - бывшего сотрудника резидентуры ГРУ в Швейцарии Резуна В.Б.

Через 17лет после успешной работы «литературного негра» Исаака (Айзека) Дон-Левина по созданию «мемуаров» Кривицкого кому-то в МИ-6, очевидно в Отделе дезинформации, пришло в голову вспомнить об этом неутомимом пройдохе. А тем временем шло исполнение плана «Операция Лиотэ», точнее, был один из апогеев особого рвения МИ-6 в исполнении его предначертаний. Вспомнили и вновь поручили ему запустить на пропагандистскую орбиту «утку» о якобы имевшем место якобы сотрудничестве Сталина с царской охранкой еще до «великого октября».

Дон- Левин отработал гонорар, но МИ-6 села в лужу. Там явно ожидали оглушительного эффекта -как-никак запуск «утки» был приурочен к итогам XX съезда КПСС, - но вполне справедливо получила «оглушительный эффект»: даже самые оголтелые, не говоря уже о просто знающих и трезвомыслящих людях в антисоветски и антисталински настроенных кругах русской эмиграции на Западе, встретили эту фальшивку не просто в штыки, а с явной враждебностью.

Известный русский эмигрант экономист и историк Николай Владиславович Вольский 25 апреля 1956 г. писал своему другу и не менее известному русскому эмигранту историку Борису Ивановичу Николаевскому: «От документа, пущенного в обращение Дон-Левиным, за десять километров несет такой фальшью, что нужно быть просто слепым или дураком, чтобы ее не заметить.

Неужели департамент полиции не знал, что нет «Енисейского охранного отделения», а есть «Енисейское губернское жандармское управление»?

Ротмистр Железняков действительно существовал, но не был начальником несуществующего Енисейского охранного отделения.

В книжечке Москолева «Русское бюро большевистской партии» (изд. 1947 г.) на стр. 149 - 165 довольно подробно рассказывается, как и кто следил за Сталиным в Туруханском крае. Упоминается и ротмистр Железняков, но не в качестве начальника «охранки». В донесении полиции говорится побочно о Джугашвили (о Сталине тогда почти никто не слышал), и, конечно, не в том придуманном (глупо!) стиле, в каком составлен документик». (Дон-Левин запускал «утку» в виде фальшивого документа царской охранки. - A.M.)

А до этого, в письме Николаевского тому же Вольскому (у последнего был псевдоним Валентинов, из-за чего его фамилия часто указывается как Валентинов-Вольский, и письмо, о котором ниже пойдет речь, было адресовано Валентинову), встречаем следующие строки: «Сейчас здесь все только и говорят о провокаторстве Сталина. Документ этот у меня был едва ли не с 1945 г., а знал я о нем еще со времен парижских. Меня просили напечатать его с комментариями, я отказался, заявив, что «…документ поддельный и только скомпрометирует…» Это же думаю и теперь».

Эти своего рода «властители дум» русской эмиграции на Западе были яростными, принципиальными противниками и Сталина, и советской власти, и СССР в целом, полагая, что первый действовал не по законам «марксистской науки», не «по Ленину». Будучи принципиальными противниками Сталина, они тем не менее никогда в своей жизни и научной деятельности не опускались до унизительного с точки зрения элементарной морали просто порядочного человека использования фальшивок в идейной борьбе с противниками.

Бывало, и нередко, что они впадали в заблуждения, в т.ч. и на грани добросовестного, особенно тогда, когда весьма авторитетные люди сообщали им не совсем достоверную информацию. Бывало также, и опять-таки нередко, что блуждая в сумрачных лабиринтах своих же заблуждений, они были не в состоянии нащупать точные и правильные выводы даже из достоверной, а зачастую и уникальной информации. Все это имело место в их жизни, но никогда ни их честь, ни их руки не замарывались фальшивками. И это суть самого главного, что имеет особое значение для нашего расследования, ибо из этой переписки с полным на то основанием делаются следующие выводы:

Во- первых, Дон-Левин запустил фальшивку («документик») незадолго до написания вышецитировавшихся писем -т.е. в начале весны (максимум в начале апреля) 1956 г.

Во- вторых, «документик» мгновенно и безоговорочно был расценен как абсолютная фальшивка.

В- третьих, слухи об этом «документике» и его «содержании» ходили еще во второй половине 30-х годов прошлого века, т.е., как указано в письме, «еще со времен парижских», ибо в то время Б.И. Николаевский как раз и жил в Париже.