Заговор N3

«Вокруг их деревни тоже», — сказал я, затем назвал ее местоположение.

— Спасибо, — сказал голос министра. Он колебался. «Я должен принести вам свои извинения, сэр. Картер. Но я все еще удивляюсь.

— Позже, — коротко сказал я, выключая радио.

Это было окончено. Восстание было остановлено, бойня предотвращена, а наемники на время выведены из строя. Но это еще не совсем конец. У меня осталась незаконченная работа.

Глава 20

Мягко я шагнул сквозь тени болота. Был только полдень, и в болотах вокруг деревни наемников царила тишина. Все они исчезли. Посты для часовых пусты и безлюдны. Сообщение стало известно здесь.

Я остановился на краю села. Даже женщины исчезли, все до единого. Ничто не шевелилось под полуденным солнцем. Несколько тел негров и наемников лежали разбросанными, как будто произошла ссора, как будто были сведены личные счеты, прежде чем наемники бежали в те безопасные убежища, до которых они могли добраться. Они окажутся в безопасности. В этом мире всегда находился кто-то, кто хотел нанять людей; мужчин, которые были готовы сражаться без вопросов.

Стервятники кружили над деревней. Некоторые были на деревьях на опушке, но никто не упал на землю. Здесь еще кто-то был ещё жив. Или в этой деревне еще кто-то остался жив. Я вытащил свой автоматический пистолет и медленно пошел между тихими хижинами под палящим солнцем, просачивающимся сквозь деревья.

Если бы я был прав, полковник Карлос Листер не остался бы со своими людьми в тот момент, когда понял, что его игра окончена. У него было радио, так что он должен знать. К этому времени португальские колониальные войска окружили его людей. Железная дорога позволит легко добраться до места, где они сражались с арабами. Листер ушел бы, как только увидел войска, если бы не сбежал раньше, когда узнал, что я сбегу, чтобы все предать гласности.

Вопрос только в том, сбежит ли он сам, на джипе или командном автомобиле, или даже на вертолете, если он его где-то спрятал, что меня не удивило бы. Или он возьмет с собой группу своих людей? Теперь, когда Курц был мертв, я не верил, что он был с кем-то еще. Убегать от своих гораздо опаснее для группы, чем для человека в одиночку. Никогда не знаешь, вдруг те доверенные люди, которых ты привел с собой в пыл битвы, вдруг сочтут тебя трусом, когда ты убегаешь.

Нет, полковник Листер сам был солдатом и улизнул бы, только если бы смог. Он был верен только себе и своему будущему работодателю, который нуждался в нем и мог его использовать. Особенно, если он приготовил путь к отступлению, план побега на всякий случай, что, безусловно, было.

План побега и средства: деньги, заработок, важные бумаги, которые можно продать или использовать для шантажа. У него должно быть какое-то сокровище, и где же, как не здесь, в этой деревне, наверное, на попечении его жены. Вот почему я был здесь. Если бы Листер не вернулся сюда, я бы встретил его где-нибудь еще в какой-то момент, но я ожидал, что он придет сюда, и теперь стервятники сказали мне, что в деревне есть кто-то живой.

Я осторожно ходил между избами, прислушиваясь к малейшему звуку: ломающейся ветке, скрипу двери или стены, взводу курка ружья или пистолета, звуку вынимаемого из ножен ножа... Я ничего не слышал, кроме нескольких выстрелов вдалеке. Это должны были быть наемники, которых сейчас поймали португальские войска. Впрочем наемники недолго сражаются, если битва проиграна. Они исчезают, как исчезли в этой деревне.

Я слышал стрельбу вдалеке и рев самолетов далеко и близко. Самолеты, летевшие высоко над деревней, и самолеты, летевшие на юг, за границу. Это должны были быть южноафриканцы, которые теперь, как я надеялся, не попали ни в одну цель. Но у меня была цель.

Я добрался до хижины Листера и увидел Дамбуламанзи. Высокий зулус лежал в пыли в штаб-квартире Листера. Он был мертв, ранен в голову. Мне не нужно было подходить ближе. Его мертвая рука сжимала копьё. Он погиб, сражаясь с кем-то, и ассегай в его руке напомнил мне о моменте, когда он отрубил голову Дейдре Кэбот. Мне не было жаль видеть этого мертвого зулуса в пыли.

Я посмотрел на его тело, когда услышал тихое пение. Глубокое меланхоличное пение. Оно исходило из хижины Листера. Я осторожно вошел, согнувшись, но держа автомат перед собой обеими руками. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел их.

Это была большая хижина, разделенная на две части свисающими шкурами. В одной комнате был пустой соломенный матрас, в другой — письменный стол и несколько стульев. Зулусская женщина, Шибена, сидела на одном из стульев. Ее шелковый халат был почти сорван с ее тела и весь в крови. В ее густых африканских волосах тоже была кровь. Медленно, словно раненая, она раскачивалась взад-вперед. Песня вырвалась из ее горла.

Полковник Карлос Листер лежал над своим столом. Его голова свисала с одного конца, ноги в сапогах — с другого. Он был мертв. У него перерезано горло. У него было еще две раны на теле, как если бы он был заколот до того, как ему перерезали горло, чтобы закончить работу.

Я подошел ближе. — Шибена?