Заговор обезьян

Нет, это не про тот автобус, определил беглец, хотя и милиционер рассказывал о двух офицерах, и всё совпадёт, кроме одного: вертухаи были мёртвыми. Откуда взялись живые? А если это намеренная дезинформация? Да, да, информацию о пропавшем этапе и погибших офицерах скрывают намеренно. Остается только найти заключённого, и тогда ничего не всплывет наружу.

— Дорка, ты кина смотреть не будешь — како тебе сёдни кино, так выключай-ка телевизор, — потребовала Анна Яковлевна. Видно, долго ждала удобного момента завершить посиделки, а тут Анатолий как раз сосредоточился на горчице. И квартирант поднялся с табуретки: действительно, пора закругляться. Остановил голос хозяйки: «Куды подхватился? Сиди ещё, сиди, не гимизись!» И тут же стала отдавать распоряжения Анатолию:

— Ты, батюшко, завтра в дорогу ладися, так и Николаю тожеть надо ехать. Так ты отвези, отвези нашего инженера.

— А куда надо? — задержал взгляд на инженере шофёр. — Токо я рано выезжаю. Встаём в шесть, и по холодку, по холодку. Стольник кинешь?

— Разумеется, — согласился инженер. Ну, Анна Яковлевна, и удружила!

— А то и до Могойтуя могу довезти.

— Нет, нет, до Могойтуя мне не надо.

— А ты что же, не сразу в Читу? — повернулась от кухонного стола Дора.

— Не, дела ещё кой-какие есть, — успокоил её дружок и, достав сигареты, предложил:

— А давай, Коля, перекурим это дело! — «Не курю», — отказался тот и удивился трезвому и внимательному шофёрскому взгляду.

— Ты, значит, и не пьёшь, и не куришь? И куда Дорка смотрит? — рассмеялся шофёр и, развернувшись, толкнул дверь в коридор. И не успела она захлопнуться, как Дора быстро зашептала:

— Вы последнюю ночь поспите в пристройке, ну, я показывала вам, там дверь в коридоре! — А его как кольнуло: последнюю ночь. Но он послушно закивал головой: хорошо, хорошо. Вполне возможно, что ночь, действительно, будет последней. И застолье это будет, что называется, last meal. Вот-вот, последним ужином приговоренного.

— Спасибо, накормили. Сколько я должен вам за приют…

— За приют? — Дора привычно рассмеялась. — Да сколько не жалко! — собирала она со стола посуду…

— Да есть ли у тебя деньги, батюшко? — вступила тут Анна Яковлевна.

— Есть, вы же видели…

— Ну, утром и отдашь, на ночь глядя долги не отдают. С утра и отдашь… Иди, отдыхай. Постель-то заправлена? — повернулась она к внучке.

— Там только ты на покрывале лежала, а больше никто. Да и спать он будет в трениках…

— Ты как ночью выходить будешь, крючок не забудь накинуть, — идя следом за постояльцем в коридор, наказывала Анна Яковлевна. И, включив свет в чулане, осмотрела топчан.

— Ну, и ладно, ну, и добром. А как замёрзнешь, так куртёки бери, — показала она на стену, где висела одежда, прикрытая линялой занавеской.

И не успела старушка выйти, как в каморку, потирая озябшие плечи, протиснулся Анатолий и, оглядевшись, насмешливо процедил:

— Дааа! Шо ж это бабы такому квартиранту места получше не нашли?

— Меня всё устраивает!

— Ну, понятно! Лучшее место в задней кладовке, — хмыкнул шофёр. Он что-то хотел сказать ещё, но зазвонил мобильник, и Анатолий, чертыхнувшись, поспешил закрыть за собой дверь. А беглец зачем-то принялся вспоминать, где он слышал эту фразу про место в задней кладовке, определённо, слышал. Странный парень! Такое впечатление, будто этот весёлый шоферюга что-то знает. Что он может знать? Но держаться от него лучше подальше. Для него любой человек опасен, а проницательный — вдвойне. Этот Анатолий, если и не проницательный, то бывалый. Шофёры — народ ушлый и информированный, многое видят, многое слышат… И ни на какую станцию, тем более с ним, он не поедет. Вот у кого не просил бы помощи, так это у этого пижона.

Ничего, ничего, он и сам выберется! Если его расчёты верны, то дальше на восток должны пойти такие места, где от селения до селения огромные расстояния. Эх, раздобыть бы карту! А что, если выйти к этому городку, как его там, Ба… Бадей, кажется, или Балей? Точно Балей! До него, как он слышал, совсем недалеко, там и карту купит. Вот и все планы на ближайшее время, прорабатывать детали не имеет смысла. А то задумаешь на стайерскую дистанцию, а остановят, не дав пробежать и стометровку. Ну, если оценивать в таких категориях, то стометровку он пробежал. Или нет? Жаль, часы потерялись, а то бы завёл будильник. Встать надо как можно раньше, а лучше совсем не спать и уйти незаметно. Это нехорошо, но другого выхода нет.

Вот только, как перемогаться до утра? На топчане и покрывало несвежее, и наволочка с отчётливым жёлтым следом, кто только не лежал на этой подушке! На другой стороне подушка была почище. И, не раздеваясь, он лежал так, боясь заснуть. Было тревожно и душно, и старыми перьями пахла подушка, и от одеяла несло какой-то кислятиной. Нет, так можно задохнуться! — кинулся он к окну и стал искать задвижку, но рама оказалась глухая. И тогда пришлось осторожно открыть дверь чулана и ощупью, чётко помня: справа лавка с ведрами, а слева какая-то бочка, добраться до входной двери.