Заговор обреченных

– Это еще зачем?! – восклицает Ремер, чувствуя, что по телу его прошлась холодная волна страха. Кто бы мог подумать, что впервые по-настоящему струсить ему придется здесь, в центре Берлина? И это при всей его отчаянной, граничащей с безумием храбрости. – Уж не собираетесь ли вы арестовывать министра пропаганды?

Генерал фон Хазе растерянно помолчал, только сейчас, очевидно, поняв, что ведь он, по существу, берет под домашний арест самого Геббельса. К тому же четкого приказа об арестах пока что так и не поступило; и это обескураживало коменданта. Если не арестовывать и не расстреливать, то как же можно установить контроль над столицей и взять власть и свои руки? Что-то там, в штабе армии резерва, темнят.

– Все будет зависеть от ситуации, майор, – наконец изрекает он. – А пока что, вплоть до особого приказа, в дом никого не впускать, из него не выпускать. В том числе – и рейхсминистра Геббельса.

– Но мой батальон не может выполнить этот приказ! – срывается Ремер, не обращая внимания на то, что генерал уже пытается распоряжаться судьбами трех других присутствующих здесь офицеров. – Вы прекрасно знаете, что доктор Геббельс является патроном всей дивизии «Гроссдойчланд», и мои солдаты гордятся этим. Тем более, что совсем недавно Геббельс выступал перед офицерами батальона.

– Так заставьте его выступить еще раз, – насмешливо бросил кто-то из присутствующих здесь яростных заговорщиков.

– Перед оцеплением, у своего дома, – добавляет адъютант коменданта майор Хайессен.

Однако генерал жестом останавливает адъютанта и затем несколько секунд стучит кончиком карандаша по лежащей перед ним карте Берлина, той, особой карте, на которой красными кружочками очерчены кварталы, штабы и различные учреждения, подлежащие блокированию в первые же часы проведения операции «Валькирия».

– В какой-то степени майор прав, – соглашается он, не отрывая от нее глаз. – Доктор Геббельс действительно является патроном этой дивизии, мы как-то не учли этого обстоятельства. И еще неясно, как поведут себя солдаты, когда Геббельс в самом деле решит обратиться к ним. А что он не откажет себе в таком удовольствии – можно не сомневаться. Ладно, майор, мы поручим эту операцию другому подразделению.

– Позвольте, у нас некому больше поручать, – бездумно выдает истинный секрет его колебаний Хайессен.

– Мы поручим эту операцию другому подразделению, – раздраженно, а потому почти по слогам повторяет генерал, осуждающе глядя на своего адъютанта.

25

Оказавшись на какое-то время не у дел, Ремер, однако, не спешил покинуть гарнизонную комендатуру, внимательно наблюдая за всем, что там происходит, прислушиваясь к телефонным разговорам комендатурных офицеров. Все это позволяет ему хоть в какой-то степени оценить реальную ситуацию и шансы заговорщиков, которые пока что представляются ему мизерными.

Он еще не знает, что доктор Эйзер уже успел побывать в министерстве пропаганды, поделиться своими патриотическими сомнениями с одним из советников Геббельса и вместе с ним отправиться на квартиру к рейхсминистру. Поскольку здание еще не оцеплено, попасть в него оказалось несложно. Тем более, что сам Геббельс, до сих пор пребывающий в странном неведении относительно того, что происходит в Берлине, принял обоих посетителей довольно охотно.

– Здесь что-то не то, – прервал доктора Геббельс, едва услышав, что роты охранного батальона вместе с полицией блокируют правительственные кварталы и, по всей видимости, готовятся к арестам. – Возможно, вы чего-то не поняли? Это всего лишь слухи. Кто может решиться на оцепление правительственных кварталов и с какой целью? По чьему приказу?

– Детали мне неизвестны. Но информация исходит от командира охранного батальона «Гроссдойчланд» майора Ремера, – стоит на своем доктор Эйзер. – Потому и счел необходимым…

– Но чем он объясняет появление такого приказа?

– Он пытался выяснить его суть у генерала фон Хазе, – подсказал Эйзер. – Вам лучше поговорить об этом с самим комендантом. Или, в крайнем случае, с майором Ремером. Возможно, с вами он будет более откровенен.

– Да к черту майора! К черту фон Хазе! Они тоже ни черта не знают. Я хочу понять, что происходит, – хватается Геббельс то за телефон правительственной связи, то за прямой телефон, связывающий его с «Вольфшанце». Однако до звонка дело так и не доходит.

– Но это невозможно понять, не побеседовав хотя бы с майором, – с тупым упрямством настаивает Эйзер, уже проклиная себя в душе, что влез в эту историю. При всем его уважении к доктору Геббельсу он вдруг подумал о том, что ведь все может случиться. Если случилось так, что каким-то чудом Гитлер пришел к власти, то таким же чудом он может быть и свергнут. И тогда окажется, что он, доктор Эйзер, пытался спасать этот режим, предавая истинных патриотов.