Заговор патриотов

Некоторое время я был уверен, что Артист так и сделал, но неожиданно с того берега донесся рык танкового дизеля. Один из "тигров" окутался черным дымом, выполз из капонира, волоча за собой маскировочную сеть, и начал медленно спускаться по крутому откосу. На него полезли эсэсовцы, замолотили "шмайссерами" по броне. "Тигр" остановился и крутанул башней, сметая стволом с брони отважных легионеров. Потом вновь взревел дизелем и ринулся вниз, набирая скорость. Воды речушки раздались под его пятидесятитонной махиной.

"Тигр" взлетел на низинный берег и замер в угрожающей близости от трибуны: мощный, свирепый, в клубах пара и черном чаду солярки, с длинной 88-миллиметровой пушкой, с фашистской свастикой на квадратной башне, с мокрой маскировочной сетью, которая висела на нем, как невод. Он был похож на злобное чудовище, вы-рвавшееся из темных глубин истории.

Двигатель заглох. С лязгом открылся люк. Из него появилась сначала немецкая каска, потом шинель с погонами роттенфюрера, а затем и сам Артист в полной эсэсовской форме. Он спрыгнул на землю, вынул из кармана шинели красноармейскую пилотку, выжал ее, старательно расправил и надел вместо каски. Потом поднялся на трибуну, вскинул к пилотке руку и отрапортовал обалдевшему режиссеру Кыпсу:

- Товарищ генерал, ваше приказание выполнено. "Язык" взят.

Кыпс вспомнил, вероятно, обещание Артиста разобраться с ним, юркнул за спину генерал-лейтенанта Кейта и оттуда спросил:

- Где же "язык"? Где он?

- А там, в танке. Пусть его вытащат, а то мне надоело с ним валандаться. Он не тяжелый, но больно уж длинный. Неудобный для транспортировки.

К "тигру" кинулись капитан Медлер с помрежем и через несколько минут извлекли на свет божий высокого худого человека в мундире офицера СС. Руки его, будто вытянутые по швам, были примотаны к телу шнуром, а во рту торчал кляп из его собственной форменной фуражки. При этом создавалось впечатление, что он пытался съесть фуражку, но высокая тулья и лакированный козырек в рот не пролезли и теперь торчали наружу вместе с фашист-ской кокардой.

- Командир 20-й Эстонской дивизии СС штандартенфюрер СС Альфонс Ребане, представил его Артист и обернулся к "языку". - Извини, старина. Сам понимаешь, импровизация. Надеюсь, я не очень тебя помял?

Он финкой разрезал шнур, вытащил изо рта "языка" фуражку и нахлобучил ее на голову актера. Потом обратился к Кыпсу:

- Как тебе такой финал битвы на Векше? А вам, генерал? "Эсты, эсты!" Говно на палочке ваши "эсты"!

Мужественное лицо генерал-лейтенанта Кейта побагровело. По-моему, замечание Артиста ему не понравилось.

- Не везет генералу с "Эстом", - проговорил национал-патриот Янсен, обращаясь к Генриху Вайно. - То у него люди тонут. То его сержантов подстреливают старики-охранники. То они сами себя сажают в лужу, как сейчас.

- Не везет, - согласился Вайно. - Я только не понимаю, в чем причина: в "Эсте" или в самом Кейте?

К помосту по понтонному мостику подкатил штабной уазик, из него выскочил молодой офицер в эстонской форме. Голова у него была перевязана свежим бинтом.

- Господин генерал, капитан Кауп по вашему приказанию прибыл! - доложил он.

- Вы идиот, Кауп! - рявкнул генерал-лейтенант Кейт. - Вы опозорили весь свой отряд! Весь "Эст"! Вы доказали полную свою никчемность!

- Он не виноват, - вступился за капитана Артист. - Откуда он мог знать? Идет легионер и идет. А когда понял, бился, как лев. Мне даже пришлось его слегка успокоить.

- Я разговариваю не с вами! Я разговариваю с моим офицером! - отрезал Кейт. - У вас было сто человек! Сто! И вы не смогли перехватить одного паршивого русского лейтенанта!

- Вы бы поосторожней насчет паршивых русских лейтенантов, - хмуро посоветовал Артист.

Но генерала несло:

- Вам, капитан Кауп, командовать не отрядом "Эста", а чистить солдатские нужники! Да, солдатские нужники! Это, вероятно, единственное, на что вы способны!

- Господин генерал-лейтенант, - снова вмешался Артист. - В армиях всего мира не принято отчитывать офицеров в присутствии подчиненных. Ваше право сделать ему любой втык, но только наедине.

- Я не нуждаюсь в ваших советах!

- А это не совет, - возразил Артист. - Это напоминание об офицерской этике.

- Молчать! - гаркнул Кейт. И, не сдержавшись, добавил почему-то по немецки: - Russische Schwein!*

- Если быть точным, вам следовало бы сказать: "Judische Schwein"**, поправил Артист.

Он помолчал и довольно мирно произнес:

- А теперь, генерал, вам придется извиниться. Я, возможно, приму ваши извинения. Да, скорее всего приму. Понимаю: вы расстроены и все такое. Будем считать, что это просто сорвалось с вашего языка. Брякнули. Бывает. А теперь сожалеете. Вот и скажите об этом. Вслух.

- Я никогда ничего не брякаю! - взревел Кейт. - И никогда не сожалею о сказанном!

- Прискорбно, - сказал Артист. - В таком случае я вынужден вам ответить.

- Сенька! - завопил я.