Заговор патриотов

— Это некий господин Анвельт по прозвищу Краб, президент одной из самых преуспевающих компаний Эстонии. И он является к нашему другу Томасу Ребане по его первому зову. О чем это говорит? О том, что Томас Ребане стремительно набирает политический вес. Как я понимаю, Томас хочет получить у него пятьдесят тысяч долларов, чтобы выкупить у меня купчие. Не знаю, каким образом он сумеет это сделать. Право, не знаю. Но это не мои трудности, не так ли?

Мюйр проводил взглядом господина Анвельта и его охранника, вошедших в гостиницу, и кивнул водителю:

— Поехали, друг мой. Только не гоните. Сегодня мы никуда не спешим.

«Линкольн» причалил к тротуару возле солидного подъезда с медной вывеской, извещавшей на эстонском и английском, что здесь находится муниципальный банк города Таллина. Рядом с подъездом раскинула свой роскошный цветник молоденькая флоровизажистка. Водитель проворно выскочил, обежал лимузин и угодливо открыл дверь. Мюйр прошествовал в банк, а я остался сидеть в «линкольне», разглядывая ценники на цветах и пытаясь перевести кроны в доллары, а доллары в рубли. В своих расчетах я исходил из того, что сорок тысяч крон — это три с половиной тысячи долларов. И когда перевел, понял, почему за этими изысканными каллами, пышными хризантемами и королевскими розами не вы-страивается очередь. У людей, которые проходили по тротуару, денег хватало только на то, чтобы посмотреть на эти цветы.

Минут через двадцать Мюйр вышел из банка. Водила застыл возле открытой задней двери «линкольна» в почтительном полупоклоне. Но Мюйр не спешил погрузиться в лимузин. Он остановился на краю тротуара и с удовольствием огляделся по сторонам. Ему все нравилось. Он все одобрял. Цветочница прочувствовала его настроение и защебетала, расхваливая свой товар. Мюйр немного подумал и согласно кивнул. Через минуту в руках у него была крупная темно-красная роза на длинном стебле. Одна. Еще пару минут он ждал сдачи. Если цветочница и надеялась, что он отмахнется от мелочи, то быстро поняла, что ошиблась. А я понял, куда засуну чип, когда улучу момент. В бутон. И не было никакого риска, что Мюйр подарит кому-нибудь эту розу. Он был не из тех, кто любит делать подарки. Он был из тех, кто любит их получать. От других. И от самого себя.

Мюйр вернулся в машину, свободно расположился на заднем сиденье и назвал водителю адрес. Кейс он небрежно бросил рядом с собой, из чего я сделал вывод, что его содержимое перекочевало в ячейку в хранилище банка. Недолго попетляв по улочкам Старого города, «линкольн» остановился возле обширного парка с голыми липами и раскидистыми дубами, отсвечивающими на солнце желтизной прошлогодней листвы.

— Прогуляемся, юноша, — предложил Мюйр и двинулся по аллее, поигрывая зонтом.

Парк был безлюден. Под порывами ветра с жестяным шелестом терлись друг о друга листья дубов, откуда-то взлетали крупные белые чайки, выдавая близость большой воды.

— Этот парк называется Бастионным. Тоомпарк. Чайки — оттуда, там порт, — объяснил Мюйр, показав зонтом в сторону. — В этом порту на сооружении причалов Альфонс Ребане работал после того, как уволился из армии. Это было в июне сорокового года, незадолго до того, как в Эстонии произошла так называемая социалистическая революция и она вошла в состав СССР. Вам нравится Таллин?

— Не знаю, — ответил я. — Я его еще не видел.

— Что так?

— Да все дела.

— Три условных диверсанта, которых позавчера целый день ловили Силы обороны Эстонии, — вы?

— Не понимаю, — сказал я. — О чем это вы?

— Взрыв на съемочной площадке — ваши дела?

— Я не знаю, о чем вы говорите, господин Мюйр. Понятия не имею.

— Склонен поверить, — проговорил он. — Этот взрыв активизировал все процессы, которые вы имеете целью остановить. Он дал национал-патриотам такой рычаг давления на правительство, о каком трудно было даже мечтать. С его помощью они заставили правительство демократа Марта Лаара принять решение о перезахоронении Альфонса Ребане. Без этого национал-патриотам не удалось бы так быстро добиться своей цели.

Я представил, как корежит сейчас Артиста, который приткнул где-то неподалеку свою «мазератти» и слушает наш разговор. И пожалел, что нам не удалось прорваться в таллинский порт и на каком-нибудь судне убраться из Эстонии вместе с внуком национального героя. А теперь поздно, теперь мы уже в самом центре паутины, сплетенной неизвестно кем и неизвестно зачем. Мюйр был убежден, что эту паутину сплел он. А вот у меня были на этот счет сомнения.

— Вы действительно не имеете отношения к взрыву? — повторил он.

— Господин Мюйр, вы нас с кем-то путаете, — твердо ответил я. — Нас наняли охранять Томаса Ребане. Это и есть наша единственная цель.

— Может быть, может быть. Но я рассуждаю как? Материализовался Томас Ребане. И сразу возле него появляетесь вы.

— И вы, — подсказал я.

— Да, и я, — согласился Мюйр. — И Рита Лоо. Но сейчас я говорю о вас. Случайно ли ваше появление? Не верю в случайности. Особенно когда речь идет о таких важных делах.

— Нас нанял господин Янсен.