Заговор патрициев, или Тени в бронзе

Этот тихий голос принадлежал Бассу. После того, как трирема потопила «Исиду», мы вытащили из воды этого большого веселого человека, как раз перед тем, как он чуть не утонул от тяжести собственных золотых амулетов. Он молча много выпил: оплакивая потерю своего начальника, судна и особенно средств к существованию. Я жестом пригласил его сесть к нам. Когда он плюхнулся рядом с Ларием, Мило и мной, под его массой опасно прогнулась скамейка.

— Ты был на этой ферме, Басс?

— Нет, но я слышал, как он жаловался Криспу, что там противно. Этим он оправдывал свою просьбу взять его с нами на борт…

— Басс! — Басс, который был уже сильно пьян, нахмурился, смутно понимая, что я обратился к нему. — Басс, подскажи нам, как найти это убежище.

— Он сказал, что это дом на ферме — и там воняет.

Потом Мило добавил:

— Наверное, эта старая навозная куча.

— Ты знаешь это место? — сразу же накинулся я на него. — Ты следил за ним? Сможешь найти его?

— Не надейся. Фалько. В ту ночь он носился по всей горе, пытаясь сбить нас со следа. Было темно, и мы заблудились…

— Какой горе? Везувий? Рядом с имением его отца?

Ларий вдруг засмеялся — это был тихий уверенный сдавленный смешок глубоко в горле.

— О нет! О, дядя Марк, вам это совсем не понравится — наверняка то место, где за вами гнался один человек: с хорошенькой девушкой — и большой дружелюбной собакой!

Как только он сказал это, я подумал, что Ларий прав. Без лишних разговоров мы осушили чаши, поднялись и направились к выходу. Я спросил боцмана:

— Ты с нами, Басс? — Но глубоко потрясенный от потери «Исиды», Басс сказал, что останется в Позитано с выпивкой.

Хотя он пошел с нами до дверей. Когда мы оказались под неожиданными яркими лучами солнца, которое выглядывало из гавани, я услышал, как у него вырвался иронический смешок.

— Ну, вам повезло! — Затем он указал на море в сторону юга. — Вот они идут…

К побережью Амальфи медленно шло самое изумительное судно, какое я когдалибо видел. Я полагал, что королевская баржа Птолемеев должна быть больше, но мне никогда не выпадало чести полюбоваться Египетским флотом. Судно было громадным. Если его палуба и была меньше двухсот футов длиной, то не хватало не больше, чем мог переплюнуть любой парень на набережной Тибра. Стоя в доке, корабль, наверное, возвышался над всем остальным, как многоэтажные здания в Риме. В ширину он легко достигал сорока футов. А в высоту корпус, который так тяжело раскачивался на волнах, был, возможно, даже больше.

Чтобы привести эту громадину в движение, у нее был не только обычный квадратный парус, но также невероятные красные верхние паруса. Далеко позади нее я мог разглядеть другие темные пятна, будто неподвижные на горизонте, хотя они тоже направлялись в нашу сторону, низко опустившиеся в воду под своим тяжелым грузом, неумолимо двигаясь вперед.

— Басс! Что это еще такое?

Он задумчиво взглянул на корабль, когда тот незаметно приблизился к скалистому берегу.

— Наверное, «Парфенона», но может быть и «Венера из Пафоса»…

Я понял еще до того, как он это сказал: прибыл первый корабль с зерном.

LXXIII

Теперь я соображал быстро.

— Басс, я могу оценить твою преданность Криспу. На самом деле я сам был о нем высокого мнения. Но его больше нет. И если мы коечего не сделаем, Атий Пертинакс — совсем другой вымогатель для всей империи — захватит судно с зерном и будет угрожать Риму.

Боцман слушал, как обычно ничего не воспринимая. Стараясь не казаться слишком поспешным, я признался ему:

— Я не справлюсь один. Мне нужна твоя помощь, Басс, или игра окончена. Ты потерял человека, на которого работал, и потерял свой корабль. Сейчас я предлагаю тебе шанс получить славу героя и заработать вознаграждение…

Своим затуманенным выпивкой разумом он подумал над этим. Вино, по всей видимости, сделало Басса добрым, сговорчивым типом.

— Ладно. Я смогу жить, будучи героем. Значит, нам нужно придумать план…

Я не стал тратить время зря и скромничать. Я думал над этой проблемой с тех пор, как впервые приехал в Кампанию. У меня уже был план. Не делая лишнего шума насчет моей предусмотрительности и сообразительности, я объяснил Бассу, что, как я думал, мы должны делать.

Я оставил его в Позитано связаться с кораблями с зерном, когда они прибудут. Как только большая их часть соберется в Салернском заливе, все еще находясь вне поля зрения мизенской флотилии, он даст мне знать.

* * *

Когда магистрат направил свою взятую напрокат трирему снова вокруг скалистого мыса, я попросил его подбросить мою небольшую компанию до Оплонтиса — хотя я не сказал ему зачем. Гордиан знал. Он поставил себе задачу сопровождать тело Ауфидия Криспа до Неаполя, так что теперь я остался только с Ларием и Мило. Мой племянник уже сегодня сделал для империи доброе дело; я оставил его на постоялом дворе.

Мы с Мило поехали на ферму.