Заговор призраков

– Кстати, о покушениях. Который из них Эдвард Оксфорд? – спросил мистер Линден. – Тот самый, что пару лет назад стрелял в королеву.

– Его здесь нет. Во время прогулок он обычно остается в камере.

– Привязанный к койке? – обрадовался Чарльз.

– Неужели он настолько опасен?

– Напротив, сэр, тише воды. Он любитель игры на скрипке, но товарищи по несчастью поклялись, что перережут ему горло смычком, если не прекратится пиликанье. Он упражняется, когда никого нет поблизости.

– Вот он-то нам и нужен.

Аптекарь понимающе кивнул. Не так давно здесь содержался еще один неумелый цареубийца – Джеймс Хэтфилд, выпаливший в короля Георга в театре Друри-лейн. Но в прошлом году он составил компанию Кассию и Бруту, так что Оксфорд остался главной знаменитостью Бедлама. К нему хоть экскурсии води. Не задавая лишних вопросов, аптекарь подозвал одного из охранников, здоровяка в серой рубахе, поверх которой, словно нарцисс над коркой грязного снега, желтел шейный платок. С угрюмым вздохом детина повел визитеров во флигель.

Стоило священнику переступить порог, как здание дохнуло ему в лицо сырым зловонием. Вонь от помоев, переполненных ведер с нечистотами и прелой соломы застоялась в тесном, как угольный чулан, холле. За спиной дяди засопел Чарльз, хлопая по карманам в поисках флакончика с уксусом, да и сам мистер Линден прикрыл нос манжетой. Доказано, что болезни передаются посредством дурных запахов, а здесь миазмов хватило бы на две эпидемии. Охранник высморкался в свой шарф и, что-то буркнув, повел гостей вверх по лестнице.

Ступени были шершавыми настолько, что даже проворный Чарльз шаркал по ним, как старик. Шарканье заглушало иные звуки, так что оценить музыкальные таланты Оксфорда мужчины смогли, лишь достигнув второго этажа. Там от его импровизации не было никакого спасения. Эпитет «невыносимый» стал бы им похвалой. Не прошло и минуты, как Джеймсу начало казаться, будто по его черепу изнутри скребут осколком глиняного горшка.

– Воском я всем по порядку товарищам уши залил, – процитировал Чарльз на языке Гомера.

– Свое мнение держи при себе, – одернул его дядя. – Разговаривать с Оксфордом я буду сам, а ты будь любезен постоять в сторонке. И без гримас.

– Да полно вам, дядя! Будто ему есть чем оскорбляться.

Охранник обернулся, придерживая на шее желтую тряпку.

– Вы бы поостереглись-то, сэр, – проговорил он отрывисто и хрипло. – Они только с виду смирные. Отвернешься, так накинутся на тебя, что крысы на терьера. С оглядкой надо ходить.

Он пропустил гостей в темный коридор, упиравшийся в стену с узким оконцем под самой крышей. По обе стороны находились камеры. Через решетку легко было разглядеть их скудную обстановку – койки, прикрытые комковатыми матрасами, а в углу рассохшееся, с омерзительными подтеками ведро. В одной из таких камер и был обнаружен виртуоз. Им оказался мужчина лет двадцати пяти, невысокий и щуплый, с копной жестких черных волос. Больной кивнул в сторону, то ли приветствуя гостей, то ли веля им не задерживаться. Скрипку он так и не отложил.

Отпустив стража, Джеймс заговорил погромче:

– Мистер Оксфорд! Можно вас на пару слов?

Но смычок продолжал скользить по струнам, то и дело срываясь на визг, уж слишком сильно дрожали пальцы музыканта. Сам же Оксфорд внимал игре, полуприкрыв глаза от наслаждения. Очнулся он, лишь когда Чарльз обеими руками тряхнул решетку и рявкнул:

– Отвечай на вопросы, негодяй! И прекрати кошачий концерт!

Скрипка обиженно всхлипнула, и Оксфорд поморщил нос, обнажив бугристые, воспаленно-красные десны.

– Да что ты, сопляк паршивый, понимаешь в музыке? Уши прочистить не пробовал, молокосос?

Лорд Линден отдернул руки от решетки.

– Это ты мне? Дядя, да как он посмел?

– Когда ты важничаешь, мальчик, то выглядишь немногим лучше.

– Я не важничаю, сэр, я держусь в соответствии со своим положением. Ибо я одиннадцатый лорд Линден. А он грач в отрепьях.

– Так пристало ли ястребу обижаться на грача?

На это возражение у Чарльза ответа не нашлось, поэтому он надулся и потерял интерес к происходящему. В минуты скуки спасала его лишь одна утеха – портить чужое имущество перочинным ножом, и к этому спасительному времяпровождению он прибегнул и теперь. Пока он скрежетал лезвием по простенку между камерами, мистер Линден завел беседу с узником.

4