Заговор против Афин

Габриэль осторожно оглянулась по сторонам, подвинула к ложу стул и вкратце описала последние события. Ипполита внимательно выслушала ее, раз или два задав лаконичные, меткие вопросы.

— В общем, — закончила девушка, — в Афинах говорят, что во дворце есть предатель, вставший на сторону троицы. О царе Тезее ничего не известно; лично я считаю, он не допустил бы такого безобразия, если б знал о нем.

— Никогда, — согласилась царица. — Это меня и тревожит. Все покатилось под откос в середине лета, когда муж взял нового казначея.

— Казначея? — переспросила Габриэль.

Ее собеседница пожала плечами и крепче обняла малыша:

— Он прибыл от царя Нестора, а Тезей всегда уважал Нестора, поэтому взял приезжего, хотя в этом не было нужды.

Почти сразу же Месмер, так его зовут, обнаружил кражи из казны. Помню, Тезей особенно возмутился, когда узнал, что пропадают деньги, предназначенные бедным. Весной у нас случился пожар, сгорело много домов и лавок, и погорельцам тоже полагалась помощь, но она… просто исчезла. Тезей бросил прежнего казначея в дворцовую темницу; насколько я знаю, он и сейчас там. Его место занял Месмер.

— Месмер, — задумчиво повторила Габриэль и спросила: — Вы уверены, что он прислан Нестором? С чего бы царю посылать в Афины казначея, если Тезей об этом не просил?

— Сама не знаю, — призналась Ипполита. — Тезей разозлился на меня, а это случается очень редко. Но у меня тоже есть характер, и получилось, что мы не разговаривали несколько дней. Вскоре после этого у берега появились морские разбойники, и царь, как всегда, отправился на битву лично. Ему все нужно делать самому: Тезей никогда не перекладывает дела на помощников, особенно военные дела.

Прошло несколько дней, и он вернулся. Муж показался мне растерянным, подавленным, даже немного не в себе. Может быть, он все еще злился на меня после той ссоры, но решил, что будет легче переброситься парой слов, чем не разговаривать вовсе. А может, он был уже болен, но не хотел валяться в постели и скрывал от меня лихорадку. Он ведь мужчина, понимаешь? — добавила царица с легкой улыбкой. — У них свои причуды, а как они относятся к болезням!

— Да уж, понимаю, — с чувством поддакнула девушка. — Так, значит, вы уже давно не видели царя. А как же слуги? Неужели они не отвечают, когда вы спрашиваете их о Тезее? Выходит, вы здесь пленница.

— Не совсем, просто врачи не позволяют подниматься с постели. Это мой первый ребенок, и я не решаюсь их ослушаться: вдруг вставать и правда опасно?

— Я, конечно, не повитуха, — ответила Габриэль, обдумывая положение, — но выросла в деревне и знаю кое-что о травах и болезнях. Если не было трудностей, пока вы носили и рожали ребенка…

— Никаких.

— А сколько времени прошло?

— Четыре дня. Нет, пять.

— Тогда вы можете спокойно встать и пройтись. Только не нужно сразу обходить весь дворец, вы ведь долго лежали. Царица, поднимались ли вы вообще?

— Всего несколько раз: время от времени каждому приходится это делать, — Ипполита немного смутилась.

— И вам не больно? Голова не кружится?

— Нет.

— Значит, кому-то нужно, чтобы вы не выходили из спальни, — заключила девушка. — Плохо дело. Возможно, это происки Месмера. В последнее время слуги не менялись? Не изменилось ли их поведение? При том, что творится в городе, легко предположить, будто кто-то припугнул их или подкупил.

— Мои слуги неподкупны, я уверена. На предательство их может подвигнуть только страх, особенно страх за родных и любимых. О, если б не мое положение, я обращала бы на слуг больше внимания. Я очень хорошо их знаю. И всегда не доверяла Месмеру, — мрачно добавила Ипполита, помолчав. — Он из тех, кто при разговоре отводит глаза и увиливает от ответа. Не знаю, почему Тезей его держит, на него это так непохоже!

Царица задумалась, потом осторожно передала ребенка Габриэль.

— Подержи его, пожалуйста.

Девушка взяла кроху на руки и разгладила покрывала. Ипполита приподнялась на локте, спустила ноги с ложа и, пошатываясь, встала; Габриэль едва не уложила ее обратно, но сдержала порыв. «Ты пришла сюда просить ее о помощи и все ей рассказала. Могла бы догадаться, что царица поведет себя именно так». Может, Ипполита и не знает, как реагирует тело на рождение первенца, но, в конце концов, она амазонка! Она сумеет оценить свои силы и применить их наилучшим образом.

Беспорядок в Афинах был заботой Тезея, а значит, и ее тоже. Еще неизвестно, в безопасности ли царь и жив ли он вообще. Вполне возможно, что именно эти мысли заставили молодую мать подняться с постели.

Царица забрала у Габриэль сына, поцеловала его в щечку и положила в корзину с высокими стенками, стоявшую в изголовье у ложа. Малыш сонно завозился, выпятил губы — и заснул еще крепче.

— Его отец спит точно так же, одно лицо! — шепнула Ипполита, но, встретившись глазами с Габриэль, вновь стала серьезной. — Будь любезна, понеси корзину. Я боюсь оставлять сынишку и не доверяю ни одной няньке.

Девушка в задумчивости посмотрела на корзину, потом перевела взгляд на молодую мать, молча ожидавшую ответа. Не найдя иного выхода, Габриэль подняла корзину, она была легкой.