Заговор против человеческой расы

Как правило, мы не позволяем страданию пробираться в приоритетную повестку индивидуальной или коллективной жизни. Нам нужно заниматься насущными делами, и те, кто отдается страданиям, остаются позади. Такие раздражают нас своим хныканьем. У нас есть цели, к которым мы движемся, и мы верим, что мы этих целей достигнем, чтобы по пути не случилось. В то время как размышления на тему «братства в страдании меж всем живым» затормозят нас, и мы не придем никуда. Мы одержимы благостями жизни и шаг за шагом движемся дальше к еще лучшим жизненным улучшениям. Для этого от нас, как от разумной расы, требуется водружать для себя ориентиры. Как только мы достигаем одного ориентира, мы начинаем движение к следующему — словно мы играем в настольную игру, которая, как нам представляется, никогда не закончится, вопреки тому, что игра эта заканчивается, нравится ли это нам или нет. В случае ясного, ничем не ограниченного сознания, мы склоняемся к «не нравится», параллельно постигая себя в качестве биологических парадоксов, которые не могут продолжать жить со своим сознанием, но не могут жить и без него. И в таком состоянии одновременной жизни и не-жизни, мы и занимаем место среди ходячих мертвецов и человеческих марионеток.

Уничтожение I

Для остальной части земных организмов существование достаточно несложно. Их жизни вращаются вокруг трех предметов: выживания, размножения, и смерти, и ничего более. Но нам известно слишком многое для того, чтобы мы могли успокоить себя только выживанием, размножением, и смертью — более ничем. Мы знаем, что мы живы, и знаем, что мы умрем. Прежде всякого страдания мы знаем, что мы будем страдать, раньше или позже, по мере приближения к смерти. Это то знание, которым мы, как самые разумные организмы, «преимущественно наслаждаемся», вырвавшись из лона природы. И будучи разумными, мы испытываем глубокое разочарование, если вдруг оказывается, что и для нас не уготовано ничего, кроме выживания, размножения, и смерти. Нам начинает казаться, что нас обсчитали. Мы начинаем хотеть нечто большее, или думать о том, как и где найти это нечто. И в этом заключается трагедия: Сознание толкает нас к парадоксальному состоянию, в котором мы пытаемся сделать себя нечто большим, чем мы на самом деле являемся — кусками гниющей плоти и распадающихся костей.

Нечеловеческие обитатели этой планеты не ведают о смерти. Но мы подвержены пугающим и гнетущим мыслям, и потому нам требуются разнообразные иллюзии, чтобы отвлечь от этих ужасов свой разум. Для нас жизнь — это фокус самоуверенности, который мы проделываем перед самими собой в надежде на то, что не срежемся, и не лишимся вдруг всех своих защитных механизмов, представ голыми перед молчаливой лупоглазой бесконечностью. И чтобы покончить с этим самообманом, освободить наш вид от парадоксального императива одновременного обладания сознанием и лишением себя такового, и чтобы спина наша не сломалась под наслаивающимися кипами лжи, мы должны перестать размножаться.

И другого выхода, кроме полного исчезновения человечества, тут нет, утверждает Цапффе устами персонажа, Последнего Мессии, по призванию которого названо эссе. Далее, Цапффе заявляет по этому поводу: