Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

В любом случае Гальдер правильно понял, какова была истинная позиция Фромма. По результатам состоявшейся беседы для него стало очевидно, что на Фромма рассчитывать не приходится. В конце октября – начале ноября 1939 года казалось, что все, будто сговорившись, обрушили на Гальдера такое давление, которое было едва ли по силам одному человеку. Теперь всего пять дней отделяло его от того решающего момента, когда необходимо было принять решение. Он должен был или отдать приказ о перевороте, или позволить событиям развиваться своим ходом с губительными для Германии последствиями, поскольку Гитлер твердо стоял на своем и отказываться от наступления на Западе не собирался. Хотя до этого Гитлер нередко проявлял нерешительность и отказывался от своих собственных планов, на этот раз он не давал ни малейшего повода надеяться на пересмотр своего решения. Причем то упорство, с которым он стоял на своем, производило сильное впечатление, поскольку на этот раз он остался практически в полном одиночестве. Даже Кейтель и тот проявлял неуверенность и не выражал, как обычно, безоговорочной поддержки Гитлеру. Единственным из всех окружавших его военных, кто смотрел на вещи с энтузиазмом, был Йодль. Хоть Йодль обычно воспринимал происходящее сугубо практически и не поддавался эмоциям, после беседы с Гитлером 15 октября 1939 года он настолько воодушевился, что вдохновенно записал в своем дневнике: «Мы выиграем эту войну, пусть Генеральный штаб хоть сто раз не согласится с этим, потому что наши войска самые лучшие, наше оружие самое лучшее… и ни у кого больше нет такого уверенного и целеустремленного руководителя, как у нас».

Руководители ОКХ ощущали себя элементарной частицей перед тем эмоциональным натиском, с которым нацистский диктатор буквально давил на окружающих. Элегантный и подтянутый, Браухич едва ли не задыхался всякий раз, когда Гитлер обрушивал на него поток своих рассуждений с такой силой, что бедному Браухичу казалось, что он либо попал в водоворот, либо стоит под водопадом. 16 октября 1939 года состоялась встреча Браухича с Гитлером, к которой Гальдер, казалось, подготовил своего начальника самым исчерпывающим образом, «отрепетировав» все буквально до запятой. Однако Браухич вновь позволил переубедить себя. Гальдер лаконично пометил в дневнике, что встреча дала жалкий результат: «Встреча с фюрером: безнадежно». Эти слова Гальдера относятся как к аргументам Гитлера, так и к попыткам отыскать в них хоть какую–то брешь. На упомянутой встрече с Браухичем Гитлер сказал, что наступление начнется в промежутке между 15 и 20 ноября 1939 года. Единственное «утешение» для ОКХ состояло в том, что Гитлер обещал предупредить командование сухопутных сил о наступлении за семь дней до его начала[130].

Петля тем временем затягивалась все туже. 19 октября 1939 года Гальдеру докладывал руководитель Организационного управления полковник фон Шелл, и можно не сомневаться в том, что никакой радости его доклад у Гальдера не вызвал. Подготовка войск шла лучше, чем ожидалось ранее: танковые и моторизованные дивизии готовы были вступить в дело уже 10 и 11 ноября соответственно. Гитлер воспользовался этой информацией и, ухватившись за нее, перенес срок начала наступления на 12 ноября 1939 года, автоматически сдвинув, таким образом, срок уведомления ОКХ о наступлении на 5 ноября 1939 года. Новое главное совещание в рейхсканцелярии для обсуждения планов наступления было назначено на 25 октября 1939 года. Браухич, пытаясь получить поддержку в противодействии наступлению, образно говоря, «стучался во все двери подряд», надеясь заручиться хоть чьей–нибудь поддержкой, независимо от того, какой вид или род войск тот человек бы представлял. Поэтому с большой надеждой он обратился к Рейхенау, который, столь неожиданно для всех, продемонстрировал самостоятельность и твердость подходов, независимость суждений. Браухич попросил давнего любимца Гитлера помочь, подчеркнув при этом, что только он может спасти положение и не допустить неизбежного поражения Германии.

Рейхенау откликнулся на эту просьбу, и благодаря ему вопрос о наступлении, впервые с того момента, как нацистский диктатор объявил о подобных планах 27 сентября 1939 года, чуть было не вылился в серьезную дискуссию. Рейхенау был безусловным лидером и своего рода «паровозом» в этом процессе. Даже холодный и сдержанный Бок, который был всегда скуп на похвалу, касаясь поведения Рейхенау на совещании, отметил, «с каким мужеством он отстаивал свою точку зрения».

На аргумент Рейхенау о том, что Германия может использовать ближайшие несколько месяцев для того, чтобы усилить свою ударную мощь, Гитлер ответил, что противник тоже не будет сидеть сложа руки и его мощь также увеличится и если Германия будет ждать, то в одно прекрасное утро все смогут обнаружить, что англичане без единого выстрела уже вышли на берега Мааса и стоят там. «Я предпочел бы это», – мужественно ответил генерал.

Обсуждение продолжалось около семи часов, но Гитлер остался так же непоколебим в своем мнении, как и прежде.