Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

На это мне [сообщили] /.../, что Императрица находилась в интересном положении /.../ и следовательно может случиться, что родится сын, который и будет иметь право на престол. На это я указал, что законы престолонаследия такого случая не предвидят /.../. Невозможно поставить Империю в такое положение, чтобы в течение, может быть, многих месяцев страна самодержавная оставалась без Самодержца, что из этого совершенно незаконного положения могут произойти только большие смуты. /.../

Тогда старый Великий Князь Михаил Николаевич поставил мне вопрос: – Ну, а какое положение произойдет, если вдруг через несколько месяцев Ее Величество разрешится от бремени сыном[?].

Я ответил, что /.../ ответ на этот вопрос мог бы дать только сам Великий Князь Михаил Александрович /.../. Мне кажется, насколько я знаю Великого Князя Михаила Александровича, он настолько честный и благородный человек в высшем смысле этого слова, что, если он сочтет полезным и справедливым – сам откажется от престола в пользу своего племянника.

В конце концов все со мною согласились и было решено, что об этом нашем совещании частным образом доложить Ее Величеству»[394].

Далее из намеков Витте можно понять, что его решительная позиция предотвратила попытку некоего подобия государственного переворота: Победоносцев и министр юстиции[395] Н.В.Муравьев уже получили указание подготовить закон о переходе престолонаследия к дочерям – ввиду отсутствия сына у царя[396]. Но сам Николай, который, разумеется, имел юридическое право издать такой закон (вот как его восприняли бы в стране?), не был в тот момент в физическом состоянии его подписать. Так что страсти бушевали, на самом деле, нешуточные.

Позиция же Витте нуждается в уточнении: он сам был воспитателем великого князя Михаила Александровича[397], и всем (в том числе, конечно, самому Витте) было понятно, что помимо стремления к соблюдению законности (в котором Витте в данный момент был безупречен) фактический первый министр может еще более усилить собственную позицию, возобновив с Михаилом Александровичем такой же политический тандем, какой в свое время составили Победоносцев с Александром III.

Чисто практически ситуация разрешилась выздоровлением царя. Царица же в положенное время родила очередную дочь – уже четвертую по счету. Но произведенное выяснение отношений показало, что и в дальнейшем, в случае смерти Николая II, престолонаследие уйдет из рук его жены и дочерей. Эта ситуация сохранялась вплоть до рождения Алексея Николаевича в 1904 году, после чего сменилась еще более напряженной и болезненной – ввиду гемофилии нового наследника престола.

Так что Витте напрасно пытается свести возникшую ненависть к нему непосредственно у царской супружеской четы только к мнительности царя и царицы, о которых Витте, при всем при том, высказывается весьма жестким образом: «с тех пор, вероятно, получила основание легенда, /.../ что я ненавижу Императора Николая II. Этой легенде, муссированной во всех случаях, когда я был не нужен, легенде, которая могла приниматься всерьез только такими прекрасными, но с болезненною волею или ненормальною психикою людьми, как Император Николай II и императрица Александра Федоровна и объясняются мои отношения к Его Величеству и моя государственная деятельность»[398].

В течение последующих двух лет внешняя политика России развивалась в прежних руслах.