Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

В разговорах с ним один на один Вильгельм II и его ближайший доверенный сотрудник граф Ф.Эйлендорф (бывший посол в Вене) заявили Витте, что мечта последнего близка к осуществлению, поскольку только что заключенное новое соглашение с Россией сформулировано именно в духе этих идей. С самим соглашением Витте, однако, не ознакомили. Что касается предложения Витте о созыве международной конференции по Марокко, то и это вызвало определенное замешательство, но затем было дано совершенно четкое согласие: очевидно, такая форма высказывания Россией своего веского мнения вполне устраивала и Германию.

Провожали Витте не менее тепло, чем встречали. Поскольку еще раньше он уже был награжден высшим орденом Германии – орденом Черного Орла, то теперь его наградили орденской цепью, какой и вовсе прежде награждались только члены царствующих домов. Витте получил и более интересный подарок: личный канал связи непосредственно с Вильгельмом II. Было условлено, что его частные письма к Эйлендорфу, передаваемые с оказией или через германское посольство в Петербурге, будут рассматриваться как письма непосредственно лично к императору. Таким образом, Витте получил маленькую лампочку Аладдина: учитывая личное влияние, которое тогда имел Вильгельм II на своего кузена Николая, это давало Витте рычаг личного воздействия на царя, подобного которому у него никогда раньше не было (ниже мы узнаем, что Витте никак не сумел воспользоваться этим волшебным средством).

Выезжая из Берлина, Витте передал записку французскому послу для передачи телеграфом Рувье, что вопрос о конференции решен, и угроза войны, таким образом, предотвращена. Самоуверенность Витте, как это бывало нередко, сыграла с ним злую шутку.

В отношении внутренних дел России Вильгельм II позволил себе дать Витте совет, который он, по его словам, уже высказывал царю при последней встрече: немедленно и целиком дать сверху все реформы, необходимые России, а затем ни на шаг не отступать от выдвинутых положений. Разумность такого подхода не вызывает сомнений, но, к сожалению, воспользоваться и этим советом по возвращении в Россию Витте не пришлось.

Витте приехал в Петербург 16/29 сентября 1905 года. Несмотря на отсутствие официальной встречи, на вокзале его ожидала толпа с овациями и приветственными речами. Витте поспешил скрыться от этой демонстрации, но всюду в ближайшие дни встречал изъявления восторга от знакомых и незнакомых людей.

В первый же день он явился с отчетом к графу Ламздорфу и получил приглашение прибыть в финские шхеры, где на борту яхты «Штандарт» находилось царское семейство. Витте немедленно воспользовался приглашением.

Перед отплытием Витте успел совершить еще один довольно опрометчивый поступок: сообщил Коковцову, что тот может приглашать французских банкиров для заключения займа, т.к. все условия французского правительства уже выполнены.

На «Штандарте» Витте также ожидал восторженный прием, от которого не уклонилась и императрица Александра Федоровна, давно относившаяся к Витте с нескрываемой антипатией.

Теперь же Николай II объявил о возведении Витте в графский титул. В беседе царь мимоходом заметил, что получил от Вильгельма сообщение об одобрении Витте нового российско-германского соглашения. Витте поспешил это подтвердить, а затем, воспользовавшись невероятной атмосферой доброжелательности, решил поставить точку на эпизоде своего неоправданного увольнения в 1903 году: «В заключение я выразил, что я особенно счастлив тем, что все наветы, которые делались ему в последние годы, когда многие хотели представить меня Его Величеству чуть ли не революционером, остались без влияния на него. На это Государь ответил:

– Я никогда не верил этим наветам.

Таким образом, он не отрицал, что эти наветы делались. Автором их был тогда, главным образом, Плеве»[690].

В отличие от Витте, акцентировавшего внимание на том, что Николай II признал справедливость его, Витте, обвинений и подозрений по адресу Плеве, отметим другое: в августе 1903 года Николай II, если верить его теперешнему заявлению, нисколько не был обманут Плеве и не попался на фальшивые доказательства вины Витте, и тем не менее Витте тотчас был уволен без какого бы то ни было (как это и было принято у Николая II) выяснения отношений. Последнее дополнительно подтверждает: царь понимал, что выяснение истины пойдет на пользу Витте, а не наоборот. В этом весь Николай II – с его отнюдь не плохой сообразительностью, коварством, способностью к сильнейшей ненависти, а также с внешней бесхарактерностью, уступчивостью, лояльностью и предельной воспитанностью.