Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

По воспоминаниям А.В.Герасимова, такая перспектива обсуждалась в эти дни вполне всерьез[707]; недаром для обеспечения эвакуации на петергофский рейд 20 октября прибыли два германских миноносца, а 23 октября – еще два. Но против отъезда царя дружно встали и Трепов, и Витте, резонно полагая, что в таком случае у Николая II будет немного шансов к возвращению на престол. Позиция Витте вполне понятна: он уже сделал свой выбор в пользу поста премьер-министра его величества, а не президента революционной России.

Бегство царского семейства изменило бы историю России непрогнозируемым образом. Что же касается возможных трудностей при пребывании за границей, то едва ли они могли быть такими уж суровыми для семьи, имеющей родственников почти в каждом из королевских домов Европы. На худой конец, любая мансарда в Париже уютнее ипатьевского подвала. Так что жаль, что это бегство не состоялось.

Витте, прибыв в Петергоф, обнаружил среди присутствовавших великого князя Николая Николаевича.

Последний после сентябрьского петергофского совещания, сорвавшего Бьеркское соглашение, удалился охотиться в свое имение под Тулой. Этот курс лечения нервов очень походил на негласную ссылку, что вполне соответствовало отношению Николая II к царедворцам, подвергшим его деятельность унизительной разборке. Едва ли у Николая Николаевича были бы шансы на дальнейшую карьеру, если бы Витте не затеял железнодорожную забастовку. Но назначать Витте премьером Николаю II хотелось гораздо меньше, чем поручать руководство страной великому князю. И уже после остановки железных дорог царь решил вызвать Николая Николаевича.

Путь великого князя в Петергоф немногим уступал приключениям д`Артаньяна в путешествии за алмазными подвесками королевы. Правда, у великого князя оказался очень толковый партнер – московский вице-губернатор В.Ф.Джунковский. Последний получил предписание способствовать быстрейшему проезду Николая Николаевича к месту назначения.

Из имения великий князь выехал верхом и доскакал до Серпухова, где о нем уже позаботился Джунковский. Серпуховскому исправнику (начальнику уездной полиции) удалось уговорить одного машиниста снарядить паровоз и сделать короткий рейс. Паровоз с единственным вагоном привез великого князя до десятой версты от Москвы, где его ожидал сам Джунковский с запряженной тройкой лошадей. К ночи Николай Николаевич был доставлен на Николаевский вокзал, покинутый бастующими железнодорожниками и стоявший в глубокой тьме. Там военная команда тайно подготовила другой паровоз с парой вагонов. Состав без огней и малым ходом двинулся в сторону Петербурга.

Результатом идеального планирования и осуществления забастовки было то, что все пути были оставлены в полном порядке, нигде не было никакого брошенного подвижного состава, и пиратский рейс прошел совершенно благополучно безо всякой помощи со стороны управленческого дорожного персонала – от диспетчеров до стрелочников. К вечеру следующего дня, 14 октября, великий князь был в столице (скорее всего, обратным рейсом этого эшелона и прибыл в Москву Хилков), а там уже было рукой подать до Петергофа – хоть лошадьми, хоть пароходом. За эту операцию серпуховской исправник получил орден Св. Владимира 4-й степени, а Джунковский менее чем через месяц стал уже московским губернатором.

На совещании 15 октября Витте вновь был докладчиком, а Николай Николаевич оказался его главным оппонентом. Великий князь задал множество вопросов, стараясь вникнуть в суть возникших осложнений, причем было заметно, что идея ограничения абсолютной царской власти его нисколько не привлекает. Совещание ничем не завершилось, как и все предыдущие.

Уже на обратном пути Витте узнал от спутников, что в Петергофе находился и Горемыкин, привезший собственную политическую программу. После отъезда Витте оставшиеся совещались с Горемыкиным. Позже ночью состоялся упомянутый звонок царя к Д.Ф.Трепову: Николай II пытался понять, насколько можно рассчитывать на поддержку этого человека; вероятно, имелась в виду и передача ему полноты власти во всей стране. Трепов же, как указывалось, спасовал и рекомендовал идти на реформы.

На следующий день, воскресенье 16 октября, не объявлялось никаких высочайших решений, но царь продолжал беседы с министром двора бароном Б.В.Фредериксом, Горемыкиным и единомышленником последнего бароном А.А.Будбергом. По сановному Петербургу ходили слухи, что программа Витте не утверждена, а премьером будет либо Горемыкин, либо граф А.П.Игнатьев – один из наиболее влиятельных советников царя, выступавших против любого ограничения самодержавия.