Заговор против террора

— Знаю, знаю. Но учти, что товарищ Сталин также не погладит нас с тобой по голове, если оба дела не будут должным образом подготовлены для открытого судебного процесса. Представь только, полный провал обоих дел! Мы, конечно, идем в правильном направлении под его мудрым руководством, но что будет, если он серьезно заболеет? Все_ таки два инсульта не прошли бесследно. Он быстро устает. И вообще, если поспешить с ЕАК, то обвинить их в заговоре против Советской власти можно только, если подтвердить документально нити заговора, тянущиеся к членам правительства и Политбюро. Понятно, есть Жемчужина и другие, но торопиться не стоит. Слишком много сложностей. Да и размах следствия будет не соответствовать.

— Я это понял с самого начала, Лаврентий Павлович. Мне самому не хотелось бы повторить 37 год.

— Вот об этом-то я и хочу с тобой поговорить, Абакумов. Ты ведь знаешь, что, когда я занял пост министра МГБ, я почти все аресты прекратил, а многих осужденных освободил. А те, кто руководил этими процессами, были расстреляны. По разным причинам.

Берия сделал паузу, чтобы Абакумов как следует разжевал и проглотил его мысль. Ежов, министр МГБ в то время, был расстрелян. Если после процессов по ленинградскому делу и ЕАК кто-нибудь сменит Абакумова, тот будет расстрелян, даже если будет рабски следовать указаниям Сталина. Такое предупреждение Берия делает неспроста.

— Понял. Ленинградское дело должно быть главным на ближайшее время. Правильно?

— Ты ведь знаешь, Абакумов, кто стоит во главе этого заговора: высший эшелон власти. Вознесенский, Кузнецов, Родионов, и вся их шайка.

— Я уже получил указание от Маленкова арестовать Кузнецова и Родионова в Кремле. Назначено на 14 августа, через несколько дней.

— Вот, вот. Я этим не могу заниматься сейчас, поскольку занят подготовкой испытания; назначенного на 29 августа. От него содрогнется не только земля вокруг Семипалатинска, но и вся Европа, и даже Америка. После этого я присоединюсь к Маленкову и займусь ЕАК.

— Я предполагал что-то в этом духе, — поспешил согласиться Абакумов.

— Однако нужно использовать все, чтобы добыть факты, неоспоримо доказывающие их вину. Иначе придется отправить дела в ОСО, а это приведет Сталина в гнев. Он требует открытого суда.

— Я понял, Лаврентий Павлович. Сделаю все, что в наших силах.

Абакумов знает свое дело, мысленно одобрил его Берия. Если факты не существуют, нужно их сделать. Фальшивку пусть обнаружит и осудит история. А живые должны убивать живых, пока жив вождь. Ничего не поделаешь. Такова жизнь.

//__ * * * __//

Вагоны спецпоезда, мчавшего разработчиков атомной бомбы на юг, к Семипалатинску, были построены с роскошью, способной удивить даже богатый, разлагающийся капитализм Западной Европы. Сталин не хотел рисковать и запретил использовать самолеты для перевозки ученых. Просторные отдельные купе для всех основных разработчиков, зал для совещаний, ресторан с изысканной едой и безупречным обслуживанием и, разумеется, с усиленной охраной в каждом вагоне. На полустанках, где порой останавливался поезд, не было ни души. Люди Абакумова позаботились о том, чтобы спецпоезд, как невидимка, пронесся через огромное расстояние в несколько тысяч километров.

Берия использовал каждую минуту свободного времени, чтобы еще и еще раз проиграть в голове ситуацию в Кремле. Сталин мог быть и был профаном в вопросах военных, политических, экономических, но он никогда не допускал просчетов в вопросах, касавшихся удержания власти. И потому, когда вождь будет готов нанести удар по Политбюро и Берии, он должен быть беспомощным и беззащитным. Конечно, Берия смертельно рискует. Что поделаешь? Такова жизнь. Не будет он ждать расправы, как Вознесенский и все его предшественники. Нет, не будет. Ведь он Берия, а не какой-то там Вознесенский.

И идеи Вознесенского создать стимулы в экономике не будут работать в стране, где главная цель — военная мощь государства. Какие стимулы, какая экономика должна быть, чтобы создать атомную бомбу без планирования бюджета, как это сделал Берия? Чтобы не было сметы затрат и источников финансирования! Гораздо проще и эффективнее заставить людей работать под угрозой расстрела и не платить им ничего. Не раз Берия предупреждал ученых, что расстрела им не миновать, если испытания пройдут неудачно. Существует ли более эффективный стимул в экономике? При любом другом раскладе создать атомную бомбу на пустом месте за четыре года было бы немыслимо. И никто, кроме него, Берии, не смог бы с этой задачей справиться. Его предшественник на этом посту, Молотов, показал свою никчемность. Остальные в Политбюро тоже не лучше Молотова, когда нужно вершить настоящие дела.

//__ * * * __//

Всю ночь накануне испытаний Юлий Харитон с учеными и помощниками устанавливал и налаживал «изделие». Берия проснулся рано и к шести часам прибыл вместе с членами государственной комиссии на наблюдательный пункт, расположенный в 10 километрах от вышки с бомбой. Вскоре приехали Харитон и его группа.