Заговор равнодушных

Релих бормочет что-то невнятное и возвращается в комнату. У него пропала охота вызывать коридорного и взыскивать с гостиницы за украденные вещи. А ну их! Лучше не связываться! Потом не выпутаешься. Пальто и шляпу можно будет купить завтра с утра в магазине на углу.

Он останавливается в раздумье. Увидят пустую вешалку, могут спросить, где у него пальто и шляпа. Тогда получится еще хуже: как будто скрывал.

Он достает из чемодана дождевик и дорожную кепку и вешает их на видном месте. Опять весь чемодан придется упаковывать заново.

Четверть часа спустя в номер стучатся.

– Не заходил ли к вам сюда незнакомый человек? Нет? Извините за беспокойство. В гостинице обнаружен вор.

Заглянув в уборную, в ванную и потрогав портьеры, выходят, церемонно раскланиваясь.

– Кстати, из вашего номера вызывали коридорного?

– Да, я хотел… заказать покушать.

– Пожалуйста!

– Принесите мне шницель по-гамбургски и бутылку вермута.

– Сию минуту.

Доедая шницель и обильно запивая вермутом, Релих медленно обретает прежнее расположение духа. «Черт возьми, неужели даже в командировке нельзя пяти минут прожить без политики? Очевидно, нельзя».

Ему хочется поскорее уехать из этого беспокойного города. «Если того субчика поймают в моей одежде, могут еще возникнуть черт знает какие неприятности!»

Он искренне желает человеку, удравшему в его пальто, чтобы тот засыпался завтра же, но не раньше одиннадцати часов утра, когда уйдет парижский поезд. А еще лучше – послезавтра.

В двенадцать часов, когда Релих ложился спать, новый стук в дверь заставляет его вскочить на ноги. В испорченном настроении, с колотящимся сердцем он идет открывать.

Посыльный в картузе с надписью «Отель Империаль» протягивает ему объемистый сверток.

– Войдите. – Релих пропускает посыльного в комнату.

Разорвав бумагу, он обнаруживает свой костюм, пальто и чуть примятую шляпу.

– Кто это вам передал? – строго спрашивает он у посыльного.

– Один господин, фамилию не сказал.

– Он остановился в вашем отеле?

– Нет, он встретил меня случайно минут двадцать назад на Унтер ден Линден. Предложил, не отнесу ли я этот пакет. Поскольку я все равно шел в эту сторону… Пара марок всегда пригодится.

Релих достает десять марок и дает их низко кланяющемуся посыльному.

– Вот дырявая у меня башка! Чуть было не забыл! Этот господин просил вам передать, что он очень извиняется за беспокойство и никогда бы себе этого не позволил, если бы знал, с кем имеет дело.

– Хорошо, можете идти!

Релих в раздражении бросает на кресло чудом вернувшийся к нему костюм. Опять открывать чемодан!

«Интересно, откуда он успел узнать, кто я такой!»

Взор его падает на отвернувшийся воротник пальто и на красующееся там клеймо «Кооператив сотрудников и войск ОПТУ. Москва».

Он достает из кармана перочинный ножик и со злобой спарывает с пальто фабричную марку.

– Вот идиотизм!

Потом он выпивает залпом целый стаканчик вермута и, тщательно заперев дверь на ключ, тушит свет.

– Джентльмен! – бормочет он сквозь зубы, ложась в постель. – Ничего, голубчик, еще свернешь себе шею! В другой раз мой костюм тебя не спасет…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

«А в это время…», как принято говорить в фильмах.

А в это время всего в нескольких километрах на юго-запад, в квартале Вильмерсдорф, в большом каменном доме (второй подъезд, вход со двора), в одной из квартир четвертого этажа, на распластанном на полу тюфяке сидит человек (тот самый, которого Релих костит про себя) и спокойно снимает ботинки: по всем данным, он тоже собирается спать. Ботинки он уже раздобыл, равно как и костюм, правда, немного поношенный и мешковатый. Сняв пиджак и брюки, он аккуратно вешает их на спинку стула. Мокрые носки бережно прилаживает на батарею. Он изрядно промочил ноги – в такую паршивую погоду ни один уважающий себя человек не станет разгуливать по Берлину в ночных туфлях.

Теперь он тушит свет и, завернувшись в худенькое байковое одеяло, с удовольствием вытягивается на постели. Он охотно выпил бы стаканчик вина – это согрело бы и уберегло от насморка, но, поскольку вина нет, придется согреваться собственным теплом.

Он имеет все основания быть довольным счастливым исходом сегодняшней истории, но почему-то брюзжит. Во-первых, прощай чудесный костюм, пальто, ботинки и шляпа! За эти дни он имел возможность убедиться, что значит элегантная внешность: никто не обращает на тебя внимания и даже шпики церемонно сторонятся, уступая дорогу. Теперь все это облачение осталось в гостинице, вернее, оно уже лежит в гестапо вместе с безукоризненным паспортом доктора Клауса Зауэрвейна из Дрездена. Бедный доктор Зауэрвейн, всего полгода назад безвременно почивший в бозе от рака желудка, умер сегодня вторично, на этот раз уже вконец – политическая смерть куда непоправимее физической! Завтра придется ехать в подозрительном пиджачишке, без документов, кое-где пробираться на своих двоих, каждую минуту рискуя попасть в объятия черных ангелов.

Рисковать, когда в этом есть необходимость, – это одно, Но, располагая такими безупречными бумагами, вдруг, по собственной вине, очутиться без ничего…