Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

На второй день, кажется числа 15 сентября 1955 года, я приехал в часть, где числился сержантом под своей гражданской фамилией. Командира части не оказалось на месте, начальника штаба тоже, но, оказывается, еще вчера все документы по моей демобилизации были готовы, и они лежали у секретаря командира части. Я их взял и, ни одной минуты не задерживаясь, отправился к жене (к Моему несчастью, я уже успел обзавестись семьей). Супруга заканчивала техникум, по специальности «агроном». О моей другой какой-то службе в контрразведке ни она, ни ее родные не знали, так как чаще всего я к ним заезжал в гражданской одежде, да и в звании сержанта.

Жена получила направление на работу по распределению молодых специалистов в Ростовскую область, забытый в степи богом совхоз «Гашунский». Ну ладно, думаю, где-то я допустил прокол и, наверное, он граничил с преступлением, коль Булганин пригрозил мне трибуналом. Но почему об этом не сказал Жуков? А может быть, это сделано вообще в тайне от Жукова и Хрущева?

Как я тогда жалел, что в Карпатах убили не меня, а Гущина. Я не знал куда себя девать! Я получил такой удар, от которого, наверное, не только я, но и другие на моем месте не сразу оправляются. Представьте себе, я считался опытным разведчиком и контрразведчиком, полковник, награжден многими наградами, в том числе Героем Советского Союза стал в 21 год. И вдруг в 23 года меня выбрасывают, как прохудившуюся посудину, на помойку! Осталась у меня одна специальность — шофер и все.

Поехали мы с женой в Ростовскую область, в этот совхоз «Гашунский», дали нам квартиру и работу: жена — бригадир-полевод, я как ее необязательное прицепное устройство получил разбитый, разворованный, числящийся в ремонте «Форд-8». Но какой из меня слесарь и, тем более, авторемонтник, когда я мог только рулить и жать на всю железку, насколько дури хватит у двигателя? Автомобиль стоял почти на улице, а ветры там были такие, что того и гляди, с ног сшибет. Но вспомнил я военное и послевоенное время, вспомнил мамины слова: «Потерпи, сынок, что поделать, судьба наша такая». Пытался достучаться до руководства совхоза, чтобы мне помогли в ремонте автомобиля, но всюду было глухо! Ходил в партком совхоза, пытался объяснить, пугал их: «Напишу Хрущеву!» — как горох об стенку. Нервничал, психовал, попадало и жене ни за что, толку было мало. И наконец, пришла мысль: отомстить за предательство и Хрущеву, и Жукову, к тому же и тот, и другой мне подарили по именному пистолету. А может, действительно они вообще не в курсе? После этой мысли стало немного легче.

Проболтались мы с женой месяцев пять и уехали в разные стороны: она в Москву, а я в Кузбасс, к брату. Поработал в Кузбассе около пяти месяцев, бросил все и поехал к матери в Казахстан. Не единожды приходила мысль пустить себе пулю в лоб, но что-то меня останавливало. Вызвал в Казахстан и жену, сам устроился шофером в совхоз «Джувалы», дали мне автомобиль, который тоже был в ремонте, фактически лежала на козлах одна рама. Но здесь все же легче, много знакомых ребят, которые здесь работали и хорошо знали автомобиль. Они мне помогали в ремонте. Я уже решил, что судьба круто развернула мою жизнь и то, чем я привык заниматься, останется в прошлом, как короткий сон на привале при длительном походе. Собрал документы и поступил в Ташкентский техникум механизации сельского хозяйства. Не раз слышал по радио, что Венгрия бурлит, а я здесь ничем уже помочь не в состоянии. Это уже шел 1956 год.

И вот однажды утром — не помню дату, по-моему, числа 20 мая прибежала секретарша из конторы совхоза и говорит: «Георгий Петрович, вас Михаил Михайлович просит срочно зайти к нему, сейчас кто-то из больших начальников Ташкента будет вам лично звонить».

Я наскоро вытер руки и заспешил в контору, а сам думаю: кто же это может мне Звонить из больших начальников Ташкента? И почему-то подумалось, что это заведующий организационным отделом ЦК Узбекистана, с которым мы ликвидировали диверсию бандитов еще в 1950 г., Крайнов Николай Алексеевич и подумал, откуда же он мог узнать, что я так низко грохнулся в лужу, сам не знаю за что. Когда открыл дверь в кабинет директора совхоза Михаила Михайловича Чепурина, он встретил меня в середине кабинета и сказал:

— Нехорошо так, коллега, о себе ничего не говорить. Сейчас будет звонить Г. К. Жуков из ТУРКВО, он просил срочно тебя пригласить, они тебя совсем потеряли, так он сказал.

Пригласил директор меня к столу, смотрю: стоят две маленькие рюмочки и разрезанный помидор, и здесь же два бокальчика тоже с жидкостью. Он предложил:

— За знакомство, это чистый спирт, а это вода дистиллированная.

Я говорю:

— Неудобно, запах, да я и сам этого не люблю, но ради такого случая…

Мы звякнули рюмочками, запили водой и едва успели доесть помидоры, как раздался телефонный звонок.

— Бери, — говорит Михаил Михайлович, — это Жуков звонит.

Я снял трубку:

— Слушаю вас.

Молчание. Потом слышу: