Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

Как-то однажды, дней на десять, незаметно исчез Александр Васильевич. За день до своего отъезда он передал мне некоторые документы с высказываниями Г.Трумэна и А. Даллеса, которые я описал выше. Я продолжал ту же жизнь и медленно разворачивал свою работу контрразведчика, там, где-то очень далеко, уже за пределами Советского Союза. Продолжал, однако, жить как и прежде, ходить в клуб на танцы, иногда в кино, разумеется, с девочкой Катей. Но однажды у нас с ней неожиданно произошла размолвка из-за Катиной ревности — что белый танец я всегда танцую с другими, а особенно с этой фашисткой Хелен Бреун. Обострилась эта размолвка после того, как Хелен нас вместе с Катей попросила проводить ее до «Каучука», потому как пристал к ней какой-то азербайджанец и она его боится. Катя ответила полным отказом и упорхнула прочь.

Я же, как джентльмен, а в душе контрразведчик, отказать Бреун не смог, и, как оказалось, провожать я ее пошел не зря. Едва мы отошли с ней метров пятнадцать, как нас встретили три диковатых парня. Мне начали угрожать, требуя, чтобы я ушел, а ее, мою даму, они проводят сами. Согласия у нас с ними не получилось, и я, пользуясь неожиданностью, резко на них напал и одержал легкую победу. Драчуны разбежались, я же как победитель был удостоен первого в своей жизни женского поцелуя и уйму похвал.

2. МЕЧЕНАЯ КОЛОДА

С того вечера, когда я отбил ее от насильников и был удостоен поцелуя, между нами произошло что-то ранее небывалое, началась настоящая дружба. Когда появился Александр Васильевич, после 10-дневного отъезда, мы, уединившись с ним, переговорили о прошедшем за его отсутствие периоде. Он одобрил мои действия.

Спросил:

— Она знает, сколько тебе лет?

Нет, но она намного старше меня.

Александр Васильевич, немного подумав, сказал:

— Да, разница в годах есть, но это не так важно, у вас совершенно разное воспитание: она дитя, баловень, хотя хитра и находчива, ты дитя войны, воспитан к состязанию даже с самой смертью… А она спрашивала, сколько тебе лет?

— Нет, — говорю.

— Тогда ты сам ей скажи, что тебе не 16, а 18 лет. Мы давно следили за ее отношением к тебе, и нам показалось, что она все делает, чтобы привязать тебя к себе. Мы к ней подставляли одного олуха, но он проболтался. Четыре с половиной месяца потерянного времени и никакого толка — только выпрашивал у нее деньги да пьянствовал, даже поколачивать ее стал. Мы его отправили в Караганду учиться и работать шахтером. Ты знаешь точно, где она живет, в каком доме?

— Нет, когда ее провожаю, то довожу до совхоза и возвращаюсь назад.

— Пойми, Игорек, — говорит Александр Васильевич, — эта птичка не та, за которую себя выдает. Нами все установлено, на это ты не обращай внимания.

Хелен Бреун сюда попала либо случайно, либо с каким-то заданием. Хотя пока никак себя не проявляет, порхает как птичка, хотя по танцам, по разговору и другим вещам ее трудно сравнить с девочками, выросшими здесь в трудах и заботах. Поэтому постарайся взять этот объект на себя полностью, но знай и помни, что мы всегда рядом. Сейчас в Средней Азии для контрразведки работы не меньше, чем в Москве и Ленинграде. Месяца через два-три мы тебя пошлем на ускоренные курсы шоферов, и это увеличит твой диапазон по расстоянию, так как в совхозе Хелен Бреун практически делать нечего. Нам кажется, что здесь она сделала временную остановку, она постарается тебя покрепче привязать, чем только не знаем, хотя догадываемся. Она к тебе домой в гости не просилась?

— Нет.

— Она человек не бедный и хорошо знает то, что твоя семья сильно бедствует.

Предложит деньги — не отказывайся, чтобы она не поняла, что ты сейчас не очень заинтересован в ее помощи. Куда попросит поехать с ней — поезжай, хотя ты боец проверенный, но будь поосторожнее. Считай, что служба твоя началась, и учти, что служба твоя не из легких; хотя мы и сами плохо знаем, какой она будет, но на тебя мы надеемся. Два дня назад разговаривал с Василием Алексеевичем: он шлет тебе большой привет и желает больших успехов.

Так мы расстались с Александром Васильевичем. Он сказал, что его вызывают в столицу на десять-пятнадцать дней; как отпустят, так сразу вернется. Прошло дня два или три, это где-то числа десятого марта сорок девятого года Хелен Бреун пригласила меня побывать в Туркестане и Кентау — я в этих городах еще не был.

Да и насчет передвижения объяснила не очень внятно, сказала: «поедем попутными машинами, деньги у меня есть, не волнуйся». Решили мы с ней из совхоза пройти прямо через реку Арысь в Вознесеновку, но, подойдя к реке, удивились — она бушевала таким потоком, что ее не только перейти вброд, но и на транспорте переехать было трудно. Оказалось, что в горах началось обильное таяние верхних слоев снега, а потому реки и речушки вздулись настоящими паводками. Тогда нашу поездку пришлось отложить, потом я отпросился на работе в совхозе еще раз, но это уже четвертого апреля, а в этот день как раз и вернулся Александр Васильевич. Я ему кратко рассказал о наших затеях, он немного подумал, как бы под нос себе пробурчав: