Заговор Тюдоров

– Прескотт, – задумчиво повторил лорд Говард. – Что ж, Прескотт, тебе запрещено покидать пределы поместья. Я хочу, чтобы ты все время был у меня под рукой. Быть может, возникнет необходимость еще раз побеседовать с тобой.

– Слушаюсь, милорд, – пробормотал я, почтительно склонив голову.

Говард не шелохнулся, пристально наблюдая, как я иду к двери. Я ожидал, что он вот-вот окликнет меня и прикажет вернуться, прежде чем я успею выйти. Сейчас он сообразит, что видел, как я посещал личные покои королевы… и уж тогда я действительно попаду из огня да в полымя.

«На свете не существуют людей без прошлого…»

Говард меня не остановил.

* * *

У дверей принцессы поставили стражу; никому не дозволено было видеться с ней, кроме мистрис Парри и членов совета. Вечером я сидел на кухне со слугами и одним ухом прислушивался к их обеспокоенному перешептыванию, а другим пытался разобрать, что обсуждают лорд Говард и его люди, которые ужинали в зале.

Вошла мистрис Парри с подносом, на котором стоял нетронутый ужин Елизаветы; я отозвал ее в сторону.

– Что происходит? Вам что-нибудь известно?

Явно перепуганная, несмотря на внешнюю сдержанность, она прошептала:

– Мятеж Уайетта подавлен. Вначале, правда, казалось, что мятежники могут победить; под командованием Уайетта было свыше двух тысяч человек, а королеве совет согласился выделить не более пяти сотен дополнительных стражников. Она двинулась маршем прямиком к ратуше и произнесла такую речь, что весь Лондон поднялся защищать ее. Люди Уайетта бросили его, когда увидели, какие силы выдвинулись против них. Лорд Говард тоже был там; он оборонял от мятежников ворота Ладгейт. К ночи Уайетт сдался. Жертвы были с обеих сторон, но не слишком много.

– А теперь?

Я вспомнил Скарклиффа. Сражался он на стороне Уайетта или же против него?

– Теперь жертв будет больше, – мрачно ответила она. – Уцелевших мятежников преследуют и ловят по всей стране. Но и это еще не самое худшее. Сегодня я была в комнате моей госпожи, когда лорд Говард сообщил ей, что в связке секретных посланий, отправлявшихся за границу, было якобы обнаружено письмо руки Уайетта, в котором он сообщал принцессе о своем замысле. Королева в ярости. Она приказала, чтобы мою госпожу немедля доставили ко двору. Я настаиваю, что она в таком состоянии не может ехать, но Говард послал за врачом. В нашем распоряжении от силы день-два. Прибудет врач, осмотрит мою госпожу и объявит ее здоровой. У него просто не будет иного выхода.

Я застыл, потрясенный до глубины души. Еще одно письмо, на сей раз от того самого человека, который шел походом на Лондон, найденное в связке посланий, отправленных за границу? Эта находка могла стать для Елизаветы роковой.

Случившемуся могло быть только одно объяснение, и при этой мысли у меня кровь застыла в жилах.

Ренар. Это его рук дело. Он нашел способ подделать письмо Уайетта, расставив силки, которые неминуемо погубят Елизавету.

Я прикусил нижнюю губу. Если у нас есть в запасе один-два дня, этого срока вполне может хватить.

– Как нам обратиться за помощью? Есть ли способ тайно отправить отсюда письмо?

Мистрис Парри потрясенно воззрилась на меня:

– Помилуй, каким образом? Люди королевы окружили поместье. Даже блоха из конюшни не выберется наружу незамеченной. Да и у кого нам просить помощи? Никто сейчас не поддержит мою госпожу, даже те, кто называл себя ее друзьями.

– Я знаю одного человека. Королева прислушивается к нему. Если бы только он сумел ее убедить…

– Ты не понимаешь. Королеву невозможно убедить. Она уже согласилась казнить леди Джейн Грей, Гилфорда Дадли и отца Джейн, герцога Саффолка. Лорд Говард сказал это принцессе в лицо. Видел бы ты, каким взглядом она его одарила! Если б она не лежала в постели, то наверняка ударила бы его. Нет, сейчас уже слишком поздно прибегать к помощи людей, к которым прислушивается королева. Мою госпожу отправят в Тауэр, и она… – голос мистрис Парри сорвался, – она это знает. Помоги ей Господь, все, что она сейчас может, – это тянуть время и по-прежнему притворяться больной в надежде, что ее спасет чудо.

– Боже милостивый, – прошептал я.

Я вспоминал их такими, какими видел в последний раз, в Тауэре: Джейн, с досадой пнувшая стопку бесполезных книг, а потом отдавшая мне футляр с письмами, и Гилфорд, жаждущий моей кончины, вздорный муженек, с которым ее обвенчали против воли. Им суждено было стать первыми жертвами Ренара. Последуют ли за ними Роберт и остальные братья Дадли? Погибнет ли и Кортни? Сколько еще крови Ренар прольет руками королевы?

И что станет с Елизаветой?

Глаза мистрис Парри влажно блестели от непролитых слез.

– Моя госпожа говорит, что, если дело дойдет до казни, она, как и ее мать, попросит доставить палача из Кале. Она говорит: не позволю, чтобы мне рубили голову топором, словно теленку на скотном дворе. Что же нам делать? Чем мы можем ей помочь?

Слуги все как один повернулись и с ужасом смотрели на нас. Я взял мистрис Парри за руку, заставив ее замолчать. Глаза ее расширились, когда я подошел к ней вплотную.