Заговор Тюдоров

– Вам не нужно его бояться. – Я положил листы на прежнее место, свернул футляр и перевязал тесемками. – Когда я покажу письма королеве, у Ренара и так будет хлопот по горло. Он не осмелится тронуть ни вас, ни кого-либо другого. Ему придется объяснять королеве, как случилось, что все это произошло под самым его носом; почему, несмотря на все свои возможности, он понятия не имел, что в стране зреет заговор такого размаха.

– Он поймет, что недооценил вас, – негромко проговорила Сибилла.

– Нет, Ренар оценил меня верно, просто не думал, что я сумею продвинуться так далеко, – ответил я, привалившись к стене. – Хотя королева дала лестную оценку моим дарованиям, Ренар наверняка с самого начала подозревал, кто я такой. И потому, когда ее величество приказала мне расследовать его обвинения касательно Елизаветы и Кортни, он понял, что должен обезопасить себя. Он не хотел, чтобы ему помешали загнать принцессу в подготовленную западню, потому-то и послал мне отравленное письмо. Теперь ему придется лезть вон из кожи, чтобы выгородить себя. Скоро вы навеки избавитесь от его власти.

Сибилла кусала губы, сплетая пальцы сложенных на коленях рук. Слезы ее оказались так неожиданны, что, когда она опустила голову, сдерживая всхлип, я вначале не знал, что делать. Наконец я неуверенно протянул руки к Сибилле, и она, встав с табурета, шагнула в мои объятия.

– Я так боюсь! – шептала она. – Всю свою жизнь я боюсь этого человека!

Я гладил ее волосы и, закрыв глаза, старался побороть желание, которое возбуждала во мне эта женщина. Я держался так, словно успокаиваю безутешного ребенка, – даже когда ее руки, тонкие и теплые, обвили мою шею, словно плети вьюнка.

– Нет, – пробормотал я невнятно, отстраняясь. – Я не могу…

Сибилла подняла ко мне лицо. Глаза ее были бездонны, как море.

– Зато я могу, – сказала она и прильнула губами к моим губам.

У меня вырвался приглушенный вздох.

– Больно? – прошептала она и кончиком пальца провела по рассеченной губе.

Меня хлестнуло похотью, словно раскаленной плетью. Я услышал собственный стон – слабый звук, с которым пало мое сопротивление. Я теснее прижал Сибиллу к себе, запустив пальцы в ее роскошные волосы, и больше не чувствовал боли от ушибов и ссадин – она исчезла, растворилась в водовороте наших поцелуев, в стремительном прикосновении девичьих пальцев, которые рывком стянули с моих бедер чулки и сомкнулись на отвердевшей мужской плоти.

– Я хочу познать иное чувство, кроме страха, – услышал я ее шепот. – Хочу ощутить желание, пускай только сейчас, ненадолго…

Она отступила на шаг и распустила шнуровку по бокам платья. Я смотрел на нее с неистово бьющимся сердцем, в глубине души понимая, что если сейчас уступлю похоти, то никогда не забуду и не прощу себе этого поступка. До конца своих дней я буду мучиться угрызениями совести, терзаться своей изменой Кейт – любимой, которая, ничего не ведая, ждет в Хэтфилде моего возвращения.

Затем, когда черный бархат мягко опал к ногам Сибиллы и я увидел ее безупречную наготу, ее высокие, увенчанные розовыми сосками груди, абрис ребер, проступающий под белоснежной кожей, словно туго натянутые струны лиры; плоский живот, плавным изгибом сбегающий к золотистому пушку между бедер, – больше я ни о чем думать не мог. Схватив Сибиллу в охапку, я уложил ее на пол, поверх наших плащей, и вошел в нее грубо, почти яростно; каждым новым движением я высекал ее исступленные стоны и сам еще больше возбуждался от этого, пока она не выгнулась навстречу моему неистовому напору.

Казалось, наше слияние длится вечно; затем семя исторглось так внезапно, что у меня перехватило дух. Я не успел отстраниться; Сибилла прильнула ко мне, цепко обхватила меня руками и ногами, безрассудно упиваясь моим криком и сладостно содрогаясь всем телом.

Наконец я обессиленно рухнул на плащи рядом с ней; желание, обуявшее нас, с каждым мгновением угасало, словно угли залитого водой костра.

Сердце мое замедлило неистовый стук. Глядя на профиль Сибиллы, я потянулся было поправить упавший на ее лицо влажный локон, но тут она резко отстранилась:

– Нет. Вы мне ничем не обязаны.

С этими словами она встала, подняла сброшенное на пол платье. Я ничего не сказал; не в силах подобрать нужные слова, я тоже поднялся и молча смотрел, как она зашнуровывает платье. Теперь, когда все закончилось и моя безрассудная похоть была утолена, я не находил в этом ни малейшего удовлетворения.

Сибилла наклонилась к моей одежде, разбросанной на полу, взяла шпагу и протянула ее мне.

– Если письма не помогут, – промолвила она, – используйте это.

На краткий миг наши взгляды встретились. Затем она повернулась и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты.

Уайтхолл

Глава 17

Я не смог уснуть.