Заговор в Империи (СИ)

— Пусть так, — кивнула я, поджав губы. — пусть та ведьма совершила нечто ужасное и на фоне этого сошла с ума, пусть. Но почему это произошло? Я не поверю, что ведьма, по природе своей безобидная и наполняющая этот мир энергией, проводник света, неожиданно, по воле случая, решила навредить кому-то или чему-то. Почему на Земле я не слышала ни разу о таких происшествиях? Не думаете ли вы, что это была самооборона, учитывая царящие в вашем мире нравы? Ведь «стоит поступиться симпатией один раз, и весь оставшийся род останется с бесконечными преимуществами, которые открывает наличие всего-то одной ведьмы в семье».

Процитировав Дерга, дернувшего от моего замечания плечом в ответ на обратившиеся к нему разномастные взгляды присутствующих, я замерла, ожидая ответа от Ланфорда.

Вот только последовал он не от племянника императора, казалось, слегка выбитым из колеи цитатой своего друга. Или кем он там ему приходится.

— Влад, в нашем мире такое тоже имеет место быть. — произнес Игнат неожиданно, вынудив меня недоуменно на него оглянуться. — Последний случай был лет пять назад, когда ты еще училась, потому, вероятно, ничего про это и не знаешь. Ведьмы не любят признавать свои ошибки. Тогда одна из ваших слетела с катушек и убила по меньше мере двадцать девушек ради какого-то ритуала, ее точно также изолировали от общества, потому что она представляла серьезную угрозу, наложили печать и сослали в какое-то госучреждение на, пусть будет, исследование психологии спятивших ведьм.

— Ее отдали на опыты? — недоверчиво покачав головой, шокировано вопросила я, заставив мага пожать плечами.

— На меня-то так не смотри, решение не я принимал. — хмыкнул Игнат. — Сам факт заключается в том, что ведьмам слететь с катушек — это как раз плюнуть, Владеныш. И с вами, наделенными огромной, бесконечной силой, тягаться тяжело. Ни о каком принятии и отпущении речи вообще не идет, чай все вокруг не смертники, жизнь свою любят. Поэтому вас и отлавливают, чтобы уберечь. Себя, конечно, в первую очередь, но это же и о вас забота.

— Забота, — усмехнулась я, покачав головой. — что вы вообще знаете о заботе? Прикрутить ведьму ко стене — это не забота. Высасывать из ведьмы силы — это не забота. Сдать ведьму на опыты — это не забота!

Последнее предложение я практически кричала, сдерживаясь из последних сил, чтобы не проклясть кого-нибудь. Сила, собравшись в руках колючими иголками, просилась на волю, намереваясь разнести тут если не все, то хотя бы половину, дабы только успокоить меня, беснующуюся хозяйку.

Медленно вдохнув и выдохнув, я взяла себя в руки, не собираясь быть «следующей» бабочкой в коллекции этих психов. Нельзя живых людей ко стене прикручивать!

— Знаешь, Игнат, мне поступило предложение от Румпельштиды занять место в Ковене Ведьм. — выдохнув, холодно посмотрела я на напарника. — Вероятно, с таким отношением к ведьмам, мне стоит согласиться. Ведьмы — живые люди, а не пушечное мясо со сдвинутым гормональным фоном и безграничным ресурсом. А вам, магам, несмотря на обширную историю наших взаимоотношений, все еще не пришло это в голову. История ничему не учит, да?

Фыркнув, я направилась в сторону двери, собираясь покинуть данное помещение.

— Куда это ты? — недоуменно вопросил Игнат.

— Работу работать, — хмуро отозвалась я. — вместе со своей вот-вот поедущей психикой.

— Госпожа Залесская, я надеюсь вам не нужно сообщать, что карман отныне запечатан, а любая ваша попытка помочь обезумевшей ведьме будет расценена, как террористический акт? — вопросил Ланфорд флегматично.

— Ну вы же вот только что сообщили, — фыркнула я, закрыв за собой дверь.

Даже не хлопнула, хотя громыхнуть хотелось так, чтобы крыша упала на головы магов. И увидела бы я в этом не столько акт личной мести, сколько мгновенное вселенское возмездие. Ну ничего-ничего, я в мирскую справедливость верю, всем воздастся по мере дел.

* * *

Корпус лекарей располагался в рабочей части дворца, прямиком на первом этаже. Помещение, отведенное для погруженных в искусственный сон магов, представляло собой длинное пространство, где в два ряда стояли кровати с белоснежным постельным бельем и резными изголовьями, уходящими в стены и увитые длинными лозами роз. Те, как ни странно, переливались алым, словно языки пламени.

Полагаю, представляли собой они не столько необычный элемент декора, сколько вид охранной магии, который мне был не знаком.

Лозы были всюду: на стенах, на полу, на потолке, где красовался плафон, изображающий девушку в розовом саду. Ее руки тянулись к бутону, а на хищном лице с выраженными животными чертами замерло умиротворение, идущее в разрез с изгибом бровей и оголенными клыками. Пожалуй, стоит ознакомиться с местной мифологией.