Заговор Важных

Луи нравилось самому докапываться до истины, и во многом благодаря этому его увлечению семейная контора Фронсаков пользовалась безупречной репутацией. Работая поверенным в конторе отца, он проводил расследования по заказу как самых знатных семейств королевства, так и органов правосудия, доверявших Фронсаку деликатные и запутанные дела.

Гастон взял плащ.

— А я тоже пойду, — объяснил он. — Мне нужно попасть в Бастилию.

Во дворе Луи сел на лошадь и выехал из Шатле через заднюю калитку: путь его лежал в сторону Долины нищеты. Гастон поехал в карете.

* * *

Название «Долина нищеты» закрепилось за участком набережной, начинавшимся позади Гран-Шатле и спускавшимся к самой воде. Там, в тесноте жалких лачуг и лабиринте мрачных зловонных улочек, влачил свое существование нищий и опасный народ с темным прошлым и непредсказуемым будущим.

Ни один здравомыслящий человек не появлялся в Долине без веской причины, не собирался делать этого и Луи. Фронсак направил коня прямо на Мельничный мост, ведущий в самое сердце острова Сите.

Перебравшись на другой берег, он двинулся вдоль бывшей резиденции управляющего Дворцом правосудия. Улица, запруженная магистратами в черном, забитая портшезами и каретами, вела к Дворцу правосудия, именуемому также парламентом.

Парламент был создан Филиппом Красивым. Этот король разделил свой совет на три части, обязав Большой совет заниматься королевской политикой, парламент — судебными делами, а Счетную палату — финансами.

Родовитых дворян, уповавших на силу, постепенно вытеснили из парламента и Счетной палаты, и их места заняли выходцы из третьего сословия, люди более гибкие, а главное, более компетентные: отныне они заседали в этих двух инстанциях.

Мало-помалу парламент стал одним из главных — но не единственным — судебных институтов королевства. В провинциях тоже существовали свои парламенты, сохранившие за собой право утверждать местные налоги, а парламент Парижа стал чем-то вроде верховного апелляционного суда.

Однако запутанное законодательство и расхождения между местными и общегосударственными юрисдикциями побудили парижских магистратов не только рассматривать, но и выносить одобрение новым королевским постановлениям, декретам и ордонансам, дабы в них не содержалось противоречий.

Признав новый закон действительным, они заносили его в регистры и объявляли закон зарегистрированным. И через несколько лет королевские решения, не зарегистрированные Парламентом, уже не имели силу законов.

Третье сословие стремительно прибрало к рукам юридическую власть, а Парламент постепенно присвоил себе роль постоянно действующего народного представительного органа — в отличие от Генеральных штатов, созывавшихся редко и нерегулярно. Парламент закрепил за собой право опротестовывать и право выносить решения, касавшиеся политики, проводимой королем.

* * *

В прошлом году Людовик XIII напомнил парижским магистратам, что право опротестовывать королевские решения они присвоили себе безосновательно. Ведь именно король обладал законодательной властью, и королевский трон возвышался во Дворце, дабы никто не забывал, что его величество самим Господом наделен правом вершить правосудие и что отправляется оно от его имени.

Символ королевского могущества, Дворец правосудия являлся одним из красивейших и внушительнейших зданий города. В величественном строении, обрамленном с одной стороны Большой галереей, а с другой — часовней Сент-Шапель, размещались палаты правосудия, просторные, пышно украшенные помещения, среди которых выделялась своим убранством Большая палата.

* * *

Въехав во двор, именуемый Майским двориком, и привязав коня к кольцу, Луи быстро взбежал по ступеням крыльца и направился в Большую галерею, огромный зал, несколько лет назад перестроенный Саломоном де Бросом[27] после большого пожара. В галерее, где всегда толпился народ, молодой нотариус надеялся найти источник нужных сведений.

Два центральных свода галереи, высокие, словно купола собора, отделялись друг от друга мощными колоннами. Небольшие окошки, размещенные в противоположных концах и застекленные мутными стеклами, давали скудный свет, отчего в галерее всегда властвовал сумрак. Среди многочисленных судейских в черном платье мелькали пестрые костюмы жалобщиков и зевак.

Путь в галерею лежал по широкому коридору, названному галереей Галантерейщиков, ибо там располагались торговцы галантерейным товаром.

По сути дела, Дворец правосудия исполнял также функции огромного рынка, где были представлены в основном два вида лавок: галантерейные и книжные. Басонная и галантерейная торговля по обороту занимали первое место. Дело в том, что всем магистратам и служащим суда было предписано носить черное платье не только при исполнении служебных обязанностей, но и дома. В строгом, застегнутом наглухо платье в конторах, дома в платье попроще, но с неизменным белым воротником, магистраты, выходя на улицу, в любую погоду надевали черный плащ.