Заговор Важных

Понимая, что больше ему узнать ничего не удастся, Луи вышел на улицу.

Ему ничего не оставалось, как вернуться в Гран-Шатле. Гастон должен быть им доволен, ведь он узнал важные факты и имя преступника. Хотя, конечно, вопросов без ответа оставалось множество.

Пикар, скорее всего, отравил Дакена ядом, привезенным с заморских островов. Но зачем? Какова причина этого убийства?

А потом Пикар исчез. Это понятно: его разыскивала полиция. Где же он сейчас?

С другой стороны, Фонтрай убил комиссара, ведущего расследование и добравшегося до Пикара. Зачем? Неужели Фонтрай совершил убийство, чтобы спасти Пикара?

Что могло связывать маркиза де Фонтрая с судебным исполнителем Дакеном?

Духовое ружье Фонтрай, похоже, получил по распоряжению святой инквизиции. Был ли приказ подложным? Или следы ведут в Испанию?

Еще раз перебрав все факты, Луи так и не нашел той единственной нити, которая бы соединила маркиза де Фонтрай, Пикара и Дакена. Может, Гастон что-нибудь узнал?

Вдобавок молодой человек все еще находился под обаянием загадочной женщины, с которой его неожиданно свело расследование. В глубине души он был убежден, что прояви он чуть больше обходительности, и Анна Дакен не устояла бы. Интересно, прекрасный дом действительно достался ей от родителей или же благодаря занятию, на мысль о котором наводит ее достаточно откровенный наряд?

Он вспомнил о соблазнительной Марион Делорм.[30] Впрочем, для той соблазнение было профессией.

Луи пообещал себе проверить источники дохода очаровательной вдовушки.

Гастон еще не вернулся, и Луи прождал его больше часа. Когда же, наконец, приятели устроились в кабинете комиссара, тот внимательно выслушал Луи, делая пометки. Когда настала очередь Гастона, Луи сразу понял, что друг собрал больший урожай.

— Я расспросил нескольких женщин, оставшихся в живых после нападения Живодера, но они отвечали сумбурно и не по делу. Но мне удалось определить улицы, где он чаще всего нападает на свои жертвы. Теперь я хочу нарядить два десятка вооруженных до зубов полицейских стражников в женское платье и парами отправить их вечером бродить по этим улицам. Рано или поздно Живодер клюнет на мою приманку.

Луи улыбнулся:

— Не забудь напомнить своей гвардии сбрить усы и бороды, а то они вызовут подозрение… если, конечно, Живодер не отдает предпочтение волосатым женщинам…

Не обратив внимания на насмешку, Гастон продолжал:

— Мой бастильский узник оказался не слишком красноречив, однако он знает, что его ждет: фальшивомонетчиков до сих пар варят живьем в кипятке, а это, согласись, не самая приятная ванна! Хотя, возможно, он действительно ничего не знает. Я поговорил с Лафема, и мы условились, что через пару дней его допросит судья по уголовным делам. Если хочешь, можешь вместе со мной пойти на допрос. Что касается Дакена, этот путь, мне кажется, никуда не приведет, поэтому советую тебе пока оставить его. Ну что могло пробудить интерес Фонтрая к Дакену и его хорошенькой жене?

Помрачнев, Луи ответил:

— Возможно, Дакен обнаружил, что маркиз стал в доме слишком частым гостем…

— Ты так считаешь? Чудовище Фонтрай — и такая красавица, какой ты ее расписал? Нет, ерунда! — воскликнул Гастон.

Луи пожал плечами. Его предположение и правда не слишком убедительно. Если только госпожа Дакен не жила за счет своих прелестей. Но тогда муж ее тем более возмущался зря…

Друзья договорились встретиться в среду. До тех пор Луи решил приналечь на работу, скопившуюся в конторе.

6 Конец декабря 1642 года

В среду семнадцатого декабря Луи, как просил его Гастон, отправился на допрос фальшивомонетчика. Выйдя пораньше из дому, он забрал коня из конюшни гостиницы «Толстуха-монахиня» и поехал к восточной заставе города — воротам Сент-Антуан, где в конце одноименной улицы высился зловещий силуэт Бастилии, огромного замка-крепости с восемью башнями.

Попасть в Бастилию можно было по широкому проходу внизу улицы. Этот проход вел в большой двор, окруженный зданиями, где проживал персонал крепости. Узкая галерея уводила оттуда влево, в еще более тесный проход, упиравшийся в подъемный мост. За мостом виднелась обитая железом дубовая дверь — единственный вход в Бастилию.

Въехав на мост, Луи увидел, что дверь открыта, но находящаяся за ней решетка из деревянных перекладин, также обитых железом, была опущена.

Остановившись перед новой преградой, Луи принялся объяснять часовому, стоявшему по другую сторону решетки, цель своего визита. Впрочем, часовые на мосту уже дважды спросили его об этом.

— Меня ждет гражданский судья, господин де Лафема, дабы я сопроводил его на допрос. Мое имя Луи Фронсак, шевалье де Мерси.

Сержант долго оглядывал его недоверчивым взором полицейского, затем отправился в караулку свериться со списком. Он не вернулся к решетке, но сделал знак солдату, и решетка со страшным скрежетом поползла вверх.

Луи очутился в первом — самом большом — дворе Бастилии.

— Вас ждут в Колодезной башне. Но коня придется оставить здесь, — крикнул Луи часовой.