Заговоренный меч

— Мне думается, что с волком и говорить следует по-волчьи. Вряд ли он понимает другой язык. Да и мы ведь не жалкие сайгаки. Но не мешало бы тебе, помимо меня, поговорить с Камбаром, с Бурундуком. Каждый какие-то вещи знает лучше другого. А начиная такую войну, следует все предусмотреть. Ведь с умом можно победить не только волка, но и яростного льва!..

— Я поговорю и с Бурундуком, и с Камбаром, и с прочими родственниками, биями и батырами. Но что бы ты предпринял сейчас, будучи ханом Белой Орды?

— Первый наш враг сегодня — Абулхаир. Он уже не раз добирался до нас со своей конницей, а сейчас собирает армию вокруг Сыгнака. Мышь, рожденная в мельнице, не боится грохота. Так и ему кажется беззащитной наша степь…

— Но хан Абулхаир не скрывает, что войска его готовятся к походу на Моголистан…

— И Моголистан ему нужен, и Дешт-и-Кипчак. Если и пойдет он туда, то только с целью отрезать нас от зимовий и разъединить с казахами Семиречья и Восточного Туркестана. Мы должны действовать. Пока он собирает свое войско, нам нужно неожиданно захватить Сыгнак, Сайрам, Яссы, Сузак и Отрар. Пусть тогда попробует, имея нас на своей шее, пройти хоть в Моголистан, хоть в Дешт-и-Кипчак!..

Глаза горели у султана Касыма, но голос и лицо оставались бесстрастными. Джаныбек невольно залюбовался сыном.

— Значит, мысли наши сошлись! — сказал он.

— Мы лишь отберем то, что принадлежит нам по праву! — Касым твердо положил руку на колено. — Кто живет хуже наших братьев в этих городах и вокруг них? На своей земле являются они рабами. А разве не долг наш перед Моголистаном, пригревшим нас в трудный час, помочь ему теперь в борьбе с кровавым Абулхаиром? Ведь его месть обрушится прежде всего на проживающих там казахов!..

Жахан-бике переводила все время взгляд с отца на сына, и печаль была на ее лице.

— Неужели нельзя избежать этой войны? — тихо спросила она.

— Нельзя!

Это ответил за себя и за отца султан Касым.

— Но разве возможно справиться со всей Абулхаировой Ордой!

— Что же, сто с лишним лет уже этой войне. Хромой Тимур начал ее против нас когда-то из Мавераннахра. Теперь Абулхаир занял его место. Нам ничего не остается делать, как воевать!

— Стало быть, опять польется кровь?

— Бескровных войн не бывает, мама…

— И может так случиться, что сын моей любимой сестры Аккозы встретится на поле боя с тобой, мой сын?

— Да, так может случиться!

Жахан-бике нахмурила брови, сделала гневный жест рукой:

— Не бывать этому!

Отец с сыном растерянно переглянулись, не зная, что сказать.

— Но… война, мама, — прошептал Касым. — Если не я его, тогда он убьет меня!..

Но Жахан-бике уже не слушала его.

— Ни за что! — Она снова взмахнула рукой, словно отметая все возражения. — Мы с Аккозы дети одного отца и одной матери. Нельзя, чтобы вы убивали друг друга. Ничто не оправдывает вас!..

— И все же я иду на эту войну! — горячо заговорил Касым. — Ради нашего народа, ради будущего обнажаем мечи. Добровольно отказываюсь я от жизни, если предстоит мне рабство. А Абулхаир несет нам рабство. Мы будем стерты с лица земли, если уступим сейчас победу его Орде. Как же могу я пощадить кого бы то ни было из врагов!

— И все же разве только война разрешает споры между народами?.. У нас говорят, что «теплым словом даже змею можно вызвать из норы». Не верю я, что нельзя найти общий язык с детьми моей дорогой сестры Аккозы!..

Молча слушавший этот разговор хан Джаныбек резко поднял голову:

— С детьми — не знаю… Но найти общий язык с Абулхаиром — это значит дать ему выпить всю свою кровь до капли!

— Но Мухаммед-Шейбани или Султан-Махмуд не станут пить кровь нашего Касымжана! — твердо сказала Жахан-бике. — Они дали в этом клятву своей матери, когда лежала она на смертном одре!..

Хан Джаныбек с удивлением посмотрел на нее. Он впервые слышал об этой клятве.

* * *

В прошлом году, в начале осени, после празднества, устроенного купцом аль-Тарази, Аккозы приехала в Яссы, чтобы в мечети заказать специальную молитву и принести положенные жертвы во спасение своих двух сыновей от дурного глаза и болезней. В виде подаяний ханум раздала муллам, мюридам и убогим десять кип шелка и бархата, две арбы урюка и изюма, принесла в качестве жертвы сорок баранов, пять упитанных нежеребых кобыл и только после этого возвратилась в свой шатер. Войдя туда, она свалилась без чувств и больше не могла подняться…

Приглашены были различные знахари и волхвы. Они спорили, пререкались друг с другом, но так и не смогли определить род болезни, постигшей ханум в святом городе.

Когда Жахан-бике, извещенная отцом, приехала в Яссы, Аккозы была уже при смерти. В иссохший скелет превратилась одна из первых красавиц Абулхаировой Орды в течение одной недели. Жахан-бике, увидев сестру в таком состоянии, бросилась к ней и не могла сдержать рыданий. Аккозы едва слышно прошептала:

— О сестра… Мне не хочется предстать на том свете с грузом грехов!..

— Что же ты хочешь? — тихо спросила Жахан-бике.

— Я знаю некоторые тайны и хочу поведать их тебе, но только наедине. Не сможешь ли беречь их как собственную душу?..