Заговорщики. Перед расплатой

Впрочем, был на этом совещании человек, который, в отличие от остальных присутствующих, чувствовал себя независимо. Это был представитель ватиканской "информационной курии во имя бога" отец Август Гаусс. Он держался свободно, уверенный в том, что никто из сидящих в этой комнате, кроме Роу, не знает об его многолетней платной службе и в британской разведке.

Участники совещания перебрали с десяток способов похищения Эгона. Все казались Долласу никуда не годными. Вспомнили Кроне, о котором все, кроме Долласа и Паркера, знали только то, что он должен был перебросить сюда инженера Шверера.

Доллас делал вид, будто судьба Кроне его мало интересует. Еще несколько месяцев тому назад он решил не возбуждать вопроса о Кроне, полагая, что русские не знают его американского лица, держат его у себя как немецкого фашиста. Но потом стало известно, что подробные допросы Кроне в советской комендатуре велись долго и были застенографированы. У Долласа возникло подозрение, перешедшее постепенно в уверенность, что Кроне провалился всерьез и выложил русским если не все, что знает, то, во всяком случае, многое.

К тому времени, когда происходило описываемое совещание штаба, у Долласа созрело решение пресечь для Кроне возможность разговаривать, то–есть попросту убить его. Это поручение было передано немецкой службе, заславшей в советскую зону Берлина диверсионную группу Эрнста Шверера. Группа была сформирована из бывших гестаповцев. Но и ее усилия пока ничего не дали: ей не удалось добраться до арестованного советскими властями Кроне.

Аллен Доллас решил передать и это дело в руки Паркера, который отправлялся в Берлин, чтобы ускорить похищение инженера Эгона Шверера. Оставалось найти для Паркера надежный опорный пункт внутри советской зоны.

— Было бы хорошо, если бы генерал Александер поискал у себя в памяти какой–нибудь подходящий пункт, — бросил Доллас в сторону молчаливо сидящего в углу человека.

Тот качнул вытянутым как по линейке корпусом и поспешно щелкнул каблуками. Чуть шевельнулась седая, аккуратная щеточка его усов.

— Я сообщу господину Паркеру конспиративный адрес доктора Зеегера.

— Вы ограничили самостоятельность Эрнста Шверера и подчинили его Зеегеру?

— Оперативно — да, — почтительно ответил Александер. — Зеегер направляет действия группы. Но я не мог бы пожаловаться и на самого Эрнста Шверера: его отряд доставляет много хлопот советским властям.

— Таких людей нужно поощрять. Вам даны на это средства! — недовольно проговорил Доллас. — Эгон Шверер! Он мне нужен. Назначьте особую премию за его доставку.

— Если бы можно было премировать за доставку его головы, она давно была бы перед вами, — проговорил Александер.

— К сожалению, нам нужна не его голова, а его патенты! — сказал Доллас и, выхватив из кармана платок, поспешно отер покрывшийся каплями пота череп. Даже в этой детали он был похож на своего старшего брата.

Пристально глядя на американца, Александер продолжал держать наготове карандаш. Вся его фигура была теперь олицетворением готовности служить новому хозяину. Не осталось и следа от прежнего высокомерия, с которым начальник разведки некогда разговаривал со своими собственными немецкими генералами, даже если они бывали выше его чином.

Роу, молча сидевший в стороне, брезгливо морщился, когда взгляд его падал на влажный череп Долласа. Он с трудом скрывал владевшее им чувство неприязни, смешанное со страхом перед более сильным партнером. Время от времени он усиленно тер свои, словно выеденные молью и покрытые неопрятной серой плесенью, виски и курил, не выпуская изо рта трубки. Его серые, потускневшие глаза казались усталыми и пустыми. Вокруг них сеть морщин покрыла дряблую кожу, и предательские синие жилки изукрасили нос. Когда Роу, закуривая, держал спичку, было заметно, как дрожат его пальцы.

Доллас, закончив совещание, засеменил к двери. Роу подмигнул Паркеру:

— Еще четверть часа — и я треснул бы, как пересушенное бревно! — Он с облегчением потянулся. — Кто из присутствующих способен составить нам компанию на несколько рюмок коктейля?

— Вы воображаете, что в этом городе можно получить что–нибудь приличное? — спросил патер Август.

— Надеюсь, в американской лавке найдутся виски и несколько лимонов. Остальное я беру на себя. — Роу без церемонии схватил за рукав Августа Гаусса. — Речь идет о стакане чего–нибудь, что помогает ворочать мозгами.

— Если это не будет минеральная вода… — ответил патер.

— У меня в буфете найдется все, что нужно, чтобы скрасить беседу мужчин, — заискивающе вставил молча сидевший до того Винер.

— Значит, мы ваши гости, — развязно сказал Роу. — Я позвоню сейчас Блэкборну, нужно захватить и его.

— Блэкборн?! — с некоторым испугом воскликнул Винер. — Тот самый Блэкборн?

— Именно "тот самый". Как его у нас кто–то назвал, "главный расщепленец".

— Весьма почтенная личность, — Винер криво усмехнулся. — Но… зачем он вам понадобился?

— У меня есть основания не оставлять его одного на целый вечер.

— Как хозяину, мне трудно протестовать, — с кислой миной проговорил Винер.

3