Заговорщики. Перед расплатой

— Втроем мы с этой площадки не взлетим! — И в подтверждение своих слов ударил каблуком в пружинящую почву берега. — За мною пришлете завтра.

Полагая, повидимому, что другого решения не может быть, он обошел крыло и взялся за винт.

Фу застегнул шлем и полез в кабину. Прогрев мотор, он дотянулся до Чэна и осторожно ощупал повязку, которой не очень умело, но очень старательно была обмотана его голова.

Наконец Фу уселся и дал обороты. Но тут, пересиливая вихрь от винта, Джойс бросился к самолету и крикнул в самое ухо Фу:

— Отдайте мне ваши сигареты!.. Тут чертовски много комаров.

Пряча в карман пачку и держась за борт кабины, он ответил улыбкой устремленному на него с немым вопросом взгляду Чэна. Стараясь казаться веселым, крикнул раненому:

— Мэй ждет вас… Ждет, понимаете?..

Но видя, что вопрос не исчез из глаз Чэна, крикнул еще громче:

— А Цзиньчжоу уже взят. Линь Бяо ринулся на равнину, понимаете?.. "Его превосходительство Фан" вцепился в спину толстому Яню… Одним словом, все в порядке.

При этих словах Джойс едва не упал на землю, отброшенный мощным потоком воздуха. Самолет побежал, разбрызгивая воду, подскочил, и на фоне погасаюшей зари Джойсу стали видны оторвавшиеся от земли колеса.

Джойс присел на корточки. Его большие пальцы с ярко белевшими в сумерках ногтями долго разминали сигарету. Так долго, что если бы не комары, он, наверно, и не вспомнил бы, что ее нужно закурить.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

…Ваша хваленая Америка с ног до головы покрыта язвами, эти язвы — вероломство, измена…

Уолт Уитмэн

1

Бывший генерал–полковник Конрад фон Шверер не верил никому. До тех пор, пока собственными глазами не увидит, как их вешают, он не хотел верить ни газетам, ни радио, ни друзьям.

Могли повесить Риббентропа, могли повесить Кальтенбруннера, Шираха, Заукеля — любого из этих каналий. Но Кейтеля! Он же был человеком его круга!.. За пределами мыслимого была для Шверера казнь Кейтеля… Повесить фельдмаршала Германской империи!

Но бывали минуты, когда Шверер понимал: сопротивление действительности бессмысленно. Неизбежность подчинения действительности подтверждалась и тем, что от его квартиры в лучшей, западной, части Берлина остались три комнаты, соединенные с кухней деревянными мостками. Он, генерал–полковник фон Шверер, вынужден был пробираться по этим отвратительным, шатким мосткам всякий раз, когда нужно было выйти из дому. А разве менее отвратительна была эта серая охотничья куртка с зелеными клапанами на бесчисленных карманах и зеленая шляпа с идиотским перышком — весь этот клоунский маскарад? На него пришлось впервые пойти с полгода тому назад, чтобы неузнанным пробраться в восточный Берлин, где еще показывали советский фильм "Суд народов".

Шверер отлично помнит, с каким чувством страха переступал тогда порог зала в кинематографе; помнит, как боялся поднять глаза на входивших сюда вместе с ним.

Во время сеанса Шверер только один раз внимательно, стараясь не пропустить ни секунды, посмотрел в лицо Кейтелю, когда тот вошел в зал, где сидели союзные главнокомандующие, и, нелепо, как шут, отсалютовав фельдмаршальским жезлом, сел за стол для подписания акта капитуляции.

Позже, когда на экране появились подсудимые, взгляд Шверера был прикован к плечам Кейтеля и Йодля: там уже не было погонов, на воротниках не было петлиц. Он не решался больше смотреть в лицо Кейтелю и даже Йодлю, этому длинноголовому проныре, которому когда–то завидовал и которого боялся.

И вот все они трупы. Впрочем, нет, не все: по страшной иронии судьбы тот, кто не оправдал своей миссии парашютного дипломата, Гесс, цел и невредим!.. Что это — политическая игра англичан и американцев, награда за услуги?..

Едва ли менее страшным, чем фильм, показалось Швереру то, что он наблюдал в зрительном зале и в фойе, пока ждал начала сеанса. Там были люди, пришедшие смотреть картину по второму разу. И не потому, что эти немцы, подобно Швереру, не могли или не хотели поверить в правдивость показанного, а именно для того, чтобы с радостью и облегчением убедить в этой реальности и самих себя и вновь приводимых с собой родных и знакомых. Многие рукоплескали там, где Швереру хотелось кричать от страха.

Последнюю часть второго сеанса Шверер просидел с закрытыми глазами, и только тогда, когда раздались рукоплескания, он разомкнул веки и увидел на экране труп с концом веревки на шее.

Шверер встал и, наступая на ноги сидящим, побежал к выходу. Он не мог больше оставаться тут, его тошнило от страха, навалившегося на него и сжимавшего живот. Что, если его узнают, что, если и его…

Расставив руки, как слепой, он, шатаясь, шел на тусклый синий огонек над словом "выход". Выход, выход!.. Куда угодно, только подальше от повешенных!.. Ведь и он!.. Ведь и он!..