Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Барсовъ, считая заклинанія вышедшими „изъ самаго, такъ сказать, нутра русскаго духа“, продуктомъ вполнѣ самобытнымъ, ищетъ въ нихъ отраженія народнаго міросозерцанія⁴). Съ одной стороны, онъ, какъ миѳологъ, находитъ въ заговорахъ миѳологическія существа („царь Осинило“,

34

„Сини“, сынъ бабы-Яги), съ другой — отраженіе взглядовъ русскаго человѣка на западную культуру¹). Въ связи любовныхъ заговоровъ съ „синимъ моремъ“ и островомъ „Буяномъ“ онъ видитъ указаніе на то, что русскіе въ любовныхъ своихъ идеалахъ тяготѣли къ Западу, прочь отъ Домостроя къ Боккачіо²). Самый островъ „Буянъ“ — островъ свободныхъ любовныхъ похожденій. Названіе его стоитъ въ связи съ выраженіемъ „страсть обуяла“, „обуяла похоть“³).

Вскорѣ послѣ статьи Барсова появилась работа Вс. Миллера⁴). Авторъ снова подымаетъ вопросъ о связи современныхъ заговоровъ съ древними ассирійскими. Онъ проводитъ рядъ параллелей между ними. Указываетъ ихъ въ магическихъ пріемахъ, въ магическихъ числахъ, времени совершенія заклятій, въ самыхъ формулахъ заклинаній. Но рѣшительнаго мнѣнія о сродствѣ не высказываетъ. Можетъ быть, говоритъ онъ, все это сходство объясняется одинаковыми для всѣхъ психологическими законами. Однако въ нѣкоторыхъ случаяхъ наличность такого сродства, по его мнѣнію, несомнѣнна⁵).

Самымъ крупнымъ изъ русскихъ изслѣдованій заговоровъ является трудъ Ветухова⁶). Но онъ не вноситъ ничего новаго въ освѣщеніе и разъясненіе интересующаго насъ вопроса и въ значительной степени представляетъ компиляцію. Авторъ самъ заявляетъ, что цѣль его работы — „лишь попытка добытые… предшественниками результаты изслѣдованій перевести на языкъ современной научной мысли“⁷), и обѣщаетъ при этомъ держаться главнымъ образомъ направленія, представленнаго Потебней⁸). По его мнѣнію,

35

при изслѣдованіи заговоровъ, „надо искать не эпоху, когда они народились, а опредѣлить тѣ условія, при которыхъ они вообще легко создаются и живутъ привольно“¹). Корень происхожденія заговора изслѣдователь видитъ въ анимизмѣ²). Все одушевлено. Каждая вещь и даже отдѣльная часть человѣка ведутъ свою особую жизнь³). Отсюда — вѣра въ двойниковъ и такія сопоставленія: я и моя голова; я и моя слюна; я и моя доля; и позднѣе, я и мое слово⁴). Болѣзнь понимается, какъ вселившійся злой духъ⁵). Вотъ почва для пользованія заговоромъ⁶). „Стоя твердо на изложенной выше теоріи, по которой все въ мірѣ имѣетъ своего духа, своего двойника, что болѣзнь есть слѣдствіе воздѣйствій злого духа, — естественнѣе всего было рѣшить, что голосъ, рѣчь, эхо — это все проявленія того же духа… Отсюда становится понятнымъ, въ какую могучую силу должно было разростись слово, какъ орудіе вліянія злыхъ духовъ на людей: если уже слово человѣка оказывало удивительное вліяніе на окружающихъ, какая же мощь предполагалась въ звукахъ, въ голосѣ духа!“⁷). Слово матеріально. „Этотъ предметъ, эта вещь — слово — получило въ ряду… наблюденій, разсказовъ и преданій значеніе чего-то отдѣльно существующаго“⁸). Далѣе Ветуховъ обращаетъ вниманіе на значеніе гипнотизма, внушенія, при заговорахъ. Мысль, также высказанная за нѣсколько десятилѣтій до него. „Самые пріемы для достиженія гипноза“, говоритъ онъ, „очень близки, въ основѣ почти тождественны съ тѣми, что употребляются при заговорахъ“⁹). Таковы „тѣ благопріятныя условія, та почва уготованная, на которой ему (заговору) расти привольно“¹⁰). Переходя къ формальной

36