Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 20

Потом она учила меня на животном. Я лично видела, как наша собака начинала хромать и скулить в тот момент, когда фигурка собаки, сделанная из воска, соприкасалась с длинной бабушкиной иглой. Помню, как я заплакала, жалея Полкана. Бабушка вздохнула и сказала, что ей тоже жалко пса, но иначе я не научусь понимать закон поражения, а если я это не уразумею, то никогда не освою закон сохранения и защиты.

Итак, я хочу, чтобы вы поняли: когда раздариваете свои фотографии, то тем самым вы отдаете ключ доступа к вашему телу. Это все равно как если бы вы сами, своей рукой открыли ворота своей крепости. Никогда нельзя предугадать, кто войдет в ваши ворота: друг или враг.

Думаю, что многим из вас знакома ситуация, когда вчерашний друг становится беспощадным и непредсказуемым врагом.

Вот как описывает произошедший с ней случай жительница Гомеля Никодимова Ольга Захаровна: «С первого класса у меня была подруга. Катя была из очень неблагополучной семьи. Ее родители пьянствовали и совершенно не уделяли Кате внимания. По этой причине Катю жалели все наши соседи. Жалела ее и моя мама. Катя очень часто ночевала у нас. Мы вместе с ней ели, делали уроки и играли в куклы. Моя мама для обеих шила карнавальные костюмы. Я была белочкой, а Катя лисой. В школьные годы мы были с ней неразлучны, и у меня было такое чувство, как будто мы с ней действительно родные сестры. Мои лучшие наряды мы носили с ней по очереди, и если у меня появлялись какие-то деньги, мы их тратили на двоих, как две сестры. Когда нам с Катей исполнилось по 17 лет, мы стали вместе ездить на дискотеку. Там я познакомилась с Володей, а спустя год я стала готовиться к свадьбе. Но буквально за неделю до свадьбы я сильно заболела. У меня стало пропадать зрение, и я совсем перестала ощущать вкус еды. Это так странно и так страшно, когда кладешь в рот знакомую пищу, но ничего не чувствуешь – ни кислого, ни соленого, ни сладкого, будто ешь резину без запаха и вкуса. Головная боль была ужасной, обезболивание не помогало. Тем временем врачи разводили руками и не могли установить причину моего катастрофического состояния. Да и как можно что-то определить, если при головной боли давление нормальное, температуры нет, тамограмма прекрасная, глазное дно в норме и т. д.

Анализы мои были выше всяких похвал. Мамина подруга, тетя Люда, врач, отличник здравоохранения, сказала моей маме: "Если бы я сама не знала твою дочь, то на основании обследования дала бы заключение, что она симулянтка, потому что такие хорошие анализы бывают крайне редко, хоть сейчас в космонавты!" Но тем не менее мне было настолько плохо, что нашу свадьбу пришлось отложить. Надо ли говорить, что мои родители подняли всех знакомых светил и что в буквальном смысле слова были положены все силы и средства для моего выздоровления, но, увы, мне становилось только хуже.

Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы не один случай. Катя, моя подружка, жила в нашем подъезде и на одном с нами этаже. Однажды, когда мамы не было дома, мне сделалось так плохо, что я подумала, что умираю. Сердце мое бешено стучало, а тело было как в огне. Мне не хватало воздуха, и я задыхалась. Не выдержав, я вышла на площадку и позвонила в дверь Кате, но мне никто не открыл. Когда я хотела уже спуститься на улицу, чтобы не быть одной во время приступа, Катина дверь приоткрылась, и я увидела ее голову в мыле. "Значит, она мылась", – подумала я.

"Входи, – сказала она и снова шмыгнула в ванную комнату. – Я сейчас!" – крикнула она из-за двери, и я поплелась к ней на кухню, чтобы налить себе воды и попить. На плите стояла миска с водой. Вода кипела и бурлила, а в кипятке я увидела свою фотографию. Она подпрыгивала в кипящих пузырьках. Недоумевая, я подцепила свою фотографию за уголок и вытащила из миски. И тут в кухню влетела моя подружка. Было очевидно, что она вспомнила о том, что у нее на плите. Выражение тревоги и испуга было на ее лице, и мне стало ясно, что фотографию варили неспроста.

"Ты зачем это делаешь?" – закричала я в отчаянии.

"Да пошла ты!" – ответила мне моя подружка.

Слово за слово, мы поругались. В злобе человек высказывает то, что у него на сердце. Я вдруг поняла из ее криков, что она меня ненавидит буквально за все: за то, что у меня нормальные, хорошие родители, а она носила чужие обноски, за то, что у нее не было нормальной еды, а только наши подачки, что не было парня, потому что она дочь алкашей. И вообще она меня так ненавидит, что готова задушить собственными руками.

Когда я смогла вернуться в свою квартиру, мама была уже дома. Я не помню, что тогда со мной происходило. Мама потом рассказывала, что в руках у меня была искореженная фотография и со мной была истерика» .