Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 27

Она разнесла по всему округу и молву о том, что в их селе никогда еще не было столь верующего, целомудренного и благочестивого кюре. Понятно, что после этого многим людям захотелось прийти и посмотреть на хваленого священника. А когда люди идут в церковь, то они обычно несут с собой не только деньги на свечи, но и домашнее угощение. В доме Франсуа появились свежие сливки, домашние колбаски и яйца. Несли много чего, не считая сдобных булок и пирогов. Предприимчивая служанка ликовала, ведь всех подношений священнику не съесть, а это означало, что и у нее в доме тоже будет стол не пустой. Чтобы поток прихожан не иссяк, Гертруда выворачивалась наизнанку, она буквально ко всем прихожанам находила особый подход. Богатые дамы розовели от удовольствия, когда Гертруда шептала им на ушко, что именно на нее молодой священник чаще других поднимал свои красивые глаза. Хитрая служанка это говорила абсолютно всем дамам, и, поскольку это происходило наедине, каждой доставалась своя щедрая доля похвалы.

– Вы так красивы в своей молитве, что наш священник не мог оторвать от вас глаз! – говорила она.

И таких уловок в запасе Гертруды было много. В общем, людей в церкви было в избытке. Со временем от богатых семей посыпались щедрые пожертвования на восстановление храма, и церковь действительно преобразилась. Обновили двери и витражи, появились дорогие подсвечники с позолотой, у здания церкви высадили множество цветов, а дорожки, ведущие к храму, посыпали мраморной крошкой.

Однажды Франсуа вызвали к больной, чтобы он мог ее причастить. Когда его ввели в комнату, где она лежала, то он просто онемел от невиданной ее красоты. Черные как смоль кудри венчали белоснежное лицо. Изгиб бровей и длинные густые ресницы соперничали с красотой ее алых губ. Видя все это, Франсуа невольно подумал: «Как же она выглядит в здравии, когда так хороша, будучи больной?» Сев возле девушки, он предложил ей исповедаться и причаститься, и она согласно кивнула головой.

– Дитя мое, чем вы грешны? – спросил он ее, но та в ответ лишь слабо улыбнулась, видимо, ей действительно было трудно говорить. Спустя немного времени она наконец рассказала о каких-то незначительных детских грехах, а затем, помолчав, вдруг стала говорить. Говорила она медленно, сберегая силы, и от звука ее голоса у Франсуа все сжималось в груди:

– Я знаю, что завтра умру, и это абсолютно точно. Но я этого не боюсь. Мне просто жалко мать и еще того, что я уже никогда больше не увижу солнышка и своего цветника. Я сама вырастила очень много роз, и таких роз нет ни у кого во всей округе. На цветы я могла смотреть целыми часами, и это мне никогда не надоедало. Еще мне очень хочется знать, есть ли там жизнь или нет. Вы знаете, я все время думаю об этом.

Помолчав немного, умирающая спросила:

– А вы будете меня отпевать? Я бы очень хотела, чтобы вы пришли на мою могилу.

Франсуа не знал, что следует на это сказать. Утешать и говорить, что она выздоровеет, почему-то не хотелось, он как-то вдруг сразу поверил, что она умрет.

Дома ему никак не удавалось заснуть. В его памяти все время всплывало ее белоснежное лицо с черными кудрями на атласной подушке. Наконец он все-таки задремал, но спал он совсем недолго и проснулся от странного сна.

Ему привиделось, что девушка, у которой он недавно был, постучала к нему в окно и сказала: «Я зашла к вам проститься, я ухожу, потому что я умерла!»

Голос ее становился все тише и тише, и последнее, что он услыхал, было: «Вы помните, что обещали прийти ко мне на могилу? Я этого свидания буду очень ждать!»

Утром, когда он пришел в церковь, Гертруда сообщила ему, что та, которую он вчера причащал, ночью умерла. И уже с утра приходил брат покойной и просил священника прочитать для нее заупокойную мессу. В день похорон стояла великолепная погода. Жители с интересом и вниманием слушали речь священника, которая удалась. Франсуа с проникновением и с чувством говорил о краткости земной жизни, о красоте, которая превращается в тлен. Дамы, подносили к глазам платочки, искоса бросая взгляды на Франсуа.

Окончился день, и священник пришел домой. Никогда еще ему не было так грустно и одиноко. Перед его глазами стояла печальная картина – гроб с телом девушки с черными волосами и веночком на голове. Слоняясь из угла в угол, Франсуа все больше охватывала тоска. Он чувствовал себя так, будто схоронил свою невесту. Ему хотелось немедленно бежать к ней, туда, где он еще днем оставил ее. Не в силах больше сопротивляться желанию, священник чуть ли не бегом пошел на местное кладбище, совершенно не замечая тех, кто проходил мимо него.