Заговоры волховской целительницы на поиск, привлечение и возвращение любимых

Уже девчата из группы в обратный путь засобирались, а я все по деревне ходила, долго ходила, приставала к местным, пока наконец одна из женщин не пожалела меня. Отозвала в сторонку и говорит: так и так, сказки и песни собирай, а заговоры не тронь. Если слова какие знахарка и знает, она тебе их все равно полностью и без ошибок не скажет никогда, если не увидит в тебе особого света. Это не из жадности, а потому, что сведущие люди верят: заговор от того силу потеряет, если его разбазаривать, его можно передавать только тому, кто сам наделен силой словом исцелять. Вот думай что хочешь, а только слова эти, заговорные, они необычные. Если их просто так, без дела, трепать, попусту говорить, они либо вред принесут, либо не будут больше помогать. Вроде как выдохнутся. И если ты будешь говорить местным, что заговоры для книжки научной собираешь, тебе никто ничего не расскажет. Для старух это все равно что попусту разболтать, они науку не уважают. А вот если для дела просишь (болезнь там какую снять, приворожить кого), да увидят они в тебе что-то свое, то, может быть, и помогут. Дадут заговор или сами нашепчут, а ты услышишь. Только смотри, не записывай при них, наизусть запоминай, ты ж, наверно, зубрить привычная, вас там в институте вашем учат. Но совесть и понимание имей: помни, что все равно теми словами бросаться нельзя. Нельзя стариков обманывать. А напоследок она добавила: вряд ли у тебя что выйдет, потому что старики сами тебя должны выбрать, поэтому советую – не приставай или записывай только начало заговоров, так многие ваши делают – вроде как старинный дух есть, а больше нам не надо, все равно для дела их никто использовать не будет, в них не верят.

Я даже расстроилась поначалу. И обманывать старушек не хотела, и верить не верила, будто заговоры и впрямь силу имеют, и уж конечно, в себе никаких особых сил не чувствовала. Но амбиции были – как так, чтобы у меня да неудача. Я решила воспользоваться одним из советов и попросить заговор как бы для дела, всерьез – и обратилась к одной из бабушек за помощью. И вот, будто по заказу, случай подвернулся. Шла я через лужок некошеный в сумерках, не увидела веревку, которой была коза Манька привязана. Манька дурная была, испугалась, дернула в сторону, веревка обмоталась мне вокруг ноги, кожу и мясо содрала почти до кости. Кому несчастье, а я даже обрадовалась, хоть и больно было: вот, соображаю, пусть мне рану заговорят, а уж потом и к фельдшеру можно сбегать.

Пошла за помощью к знахарке. В деревне, сами понимаете, старух много, песни да прибаутки они почти все знают, но знахаркой слывет далеко не каждая. Была в той деревне бабушка Степанида, старенькая совсем. Много она заговоров знала, да только полностью ни один не сказала мне. Вот я к ней и похромала. По дороге, правда, меня сомнение взяло: а ну как рискованно это, все же нога до крови разодрана, а веревка грязная, вдруг столбняк схвачу? Но раз уж я решилась, то, думаю, дело до конца доведу.

И вот что удивительно: не поверите, только я к избе Степанидиной подошла, а бабушка уже и на пороге стоит. Как услышала. Хотя собаки у нее дворовой не было и никак старушка не могла услышать, что я иду, – она еще и на ухо была туговата. И это было только первое чудо. Показала я бабушке Степаниде ногу, пожаловалась. Она отвечает: «Помогу твоей беде, в дом ступай». Потом принесла с огорода лопух, колодезной водой мне рану омыла, на лопух паутины положила – целый комок, вроде как пряжа серенькая. Сижу, жду, что будет. Старушка на ту паутину пошептала-пошептала, да и приложила мне ее вместе с лопухом к ноге. Что она пошептала, я запомнила слово в слово, но вроде и слова-то простые все были, ничего такого особенного. «А лопух зачем? – спрашиваю. – И паутина вон… антисанитарная». Бабушка Степанида только усмехнулась да головой качнула. «Ты, – говорит, – поправиться хочешь или колченогой остаться?» И велела тот лопух косынкой к ноге примотать да носить до следующего утра. Вышла я от бабушки, а нога-то болеть уже и не болит так сильно. Ни к какому фельдшеру я не пошла, притомилась за день, уснула на сеновале как убитая. А наутро, как старушка велела, я лопух сняла вместе с паутиной и вижу: рана почти зажила, закрылась. Через три дня только царапина и осталась. Я в благодарность бабушке Степаниде свою кофту подарила – новую, теплую, шерстяную, которую взяла на случай холодов и купила как раз перед экспедицией.

С того дня убежденность моя поколебалась. Вроде все у меня на глазах произошло, все я видела, ни в лопухе, ни в паутине ничего волшебного нет… Неужели слова бабушка волшебные знает?