Заградотряд

В особняк вернулись только вечером – голодные, злые, уставшие. Чалый и Кошмар несколько раз сменяли друг друга за рулем, Хорт на все призывы выйти погулять под конец начал рычать и огрызаться, Денис был словно в трансе. Он и представить себе не мог, какое количество грязи выплескивается ежедневно из земных недр, отравляет людей и животных. Да что там животных – в одном из дворов они обнаружили старую липу, растущую здесь, видимо, с незапамятных времен. Дерево появилось там еще до образования заверти – ровный сначала ствол на высоте примерно двух метров вдруг начинал изгибаться под невероятным углом, утолщаться и ветвиться. Казалось, липа пытается спастись, скрыться от бьющего почти из-под ее корней гнилого родника. Но в неравной борьбе дерево проиграло – в начале лета лишь на верхних, наиболее отдаленных от заверти ветвях только-только проклюнулись из почек кончики листьев.

Денис добросовестно сфотографировал липу и окружавшее ее грязно-зеленое болотце.

– Что, сынки, дерево наше понравилось? – раздался сзади старушечий голос, и все дружно обернулись. Высохшая седая женщина, опираясь на палку, медленно шла к ним, вернее, к лавочке, стоявшей под живым когда-то деревом. – Высохла липка наша, высохла, бедная, – запричитала старуха, усаживаясь на скамью. – Какая красавица была, только вот засохла почему-то.

– Бабушка, вы тут часто гуляете? – спросил старуху Кошмар, и та часто закивала, глядя на рексов слезящимися блеклыми глазами:

– А как же, каждый день выхожу, да где ж еще тут погуляешь! Машины кругом, страшно со двора выйти. Так и лавочка здесь есть, очень удобно. Только вот не одной мне эта лавочка пригодилась – больно уж с нее вешаться народ полюбил. Зимой троих с дерева сняли, залезут на спинку лавки, петлю вон на ту ветку забросят, и привет. И что их сюда несет, шли бы в парк, раз уж приспичило, а здесь люди все-таки гуляют и дети.

Денис шарахнулся от бабки, Чалый и Кошмар тоже сделали пару шагов назад, подняли головы. В самом деле, прямо над лавкой удобно расположился корявый крепкий сук. Денису даже показалось, что вокруг ветки обмотаны остатки веревки.

– Давай-ка, бабушка, встань, а я тебе помогу.

Чалый подхватил старушку под локоть, помог подняться, отвел в сторонку. Кошмар ловко забрался на спинку лавки, подпрыгнул, схватился руками за страшную ветку, покачался. Сук хрустнул, но держался еще крепко, тогда рекс снова закачался, подтягивая ноги к животу и резко опуская их вниз. Наконец ветка обломилась, и Кошмар, словно кот, легко приземлился, держа в руках кусок сухого дерева.

– Вот спасибо, сынки, вот спасибо, – радостно запела бабка, – неповадно им будет людей пугать. А может, придет кто, увидит, что ветки нет, и передумает раньше времени в гроб ложиться.

Старуха снова уселась на лавку, а рексы и Денис пошли к машине. На фотографии, как обычно, оказалось все, кроме липы, – о ее существовании напоминала только затянутая белесым маревом кривая линия. Тут, вспомнив что-то, Денис побежал назад к оставшейся на лавке под сухим деревом бабке.

– Бабушка, а когда липа засохла, вы не помните? – обратился он к пожилой женщине, и та величественно посмотрела на него:

– Молодой человек, мне семьдесят девять лет, а здесь я живу уже тридцать пять лет. Я прекрасно помню это дерево – под ним когда-то была песочница и качели. Однажды, после сильных ливней, качели целиком провалились под землю, но песочница осталась, вернее, только ее деревянные борта, а песок тоже провалился вниз. Почему это произошло – никто не понял, тогда приехало много милиции и еще людей в штатском, они опрашивали всех, кто жил в этом доме. Но тогда так ничего и не узнали, а потом остатки песочницы провалились на глазах у многих людей – это было уже позже, года через три. Мне показалось, что кто-то тащит их вниз, сквозь землю. Это было очень страшное зрелище, уж можете мне поверить. Мы долго боялись выйти во двор, но больше ничего не происходило. Потом все забылось, под деревом положили асфальт, поставили лавочку. А дерево засыхало постепенно, на нем только в этом году не распустились листья.

Денис поблагодарил старуху за рассказ и вернулся к машине, передал ждущим его рексам слова бабки.