Заграничные прения о положении русского духовенства

Впрочем, если бы даже и могли остановить печатное слово – все-таки делу не помогли бы. Общее мнение составляется не по книжкам и статейкам; напротив, книжки и статейки служат обыкновенно только отражением общественного мнения. А общее понятие о духовенстве давно уже составлено в нашем обществе, и если спросить по совести кого угодно из духовных, каждый, конечно, сознается, что понятие это далеко не в их пользу. Виною этого предшествующие факты русской жизни и поведение самого духовенства, а уж никак не литература. Мужики наши ничего не читают; а можно ли сказать, чтоб они очень уважали священников и причетников? Стоит послушать сказки народа и заметить, какая там роль дается всегда «попу, попадье, поповой дочери и попову работнику», – стоит припомнить названия, которыми честят в народе «поповскую породу»{7}, чтобы понять, что тут уважения никакого не сохранилось. О помещиках нечего и говорить… И замечательно, что чем необразованнее помещик, тем он хуже обходится со священником. На это примеры есть в той же берлинской книжке… А все винят литературу!..

Вот слова священника Грекова в статье «О духовном звании в России» (стр. 147):

Вообще неуважение к священному сану так развито у светских людей, что каждый даже мелкий чиновник, один из числа тех, о которых кто-то из поэтов написал: «Коллежский регистратор – почтовой станции диктатор»{8} – считает себя не только выше священника, но и прямо требует от него подобострастного уважения, а господа познатнее, в особенности помещики, играют нами, как шашками. Иной на своем веку тем только и занимается, что переменяет в своей деревне священников, интригуя против них. Спросите: «По какому праву так распоряжаются священниками, когда и рабство крестьян ныне считается уже недостойным просвещения?» – вам ответит помещик, не запинаясь: «Как, по какому праву? Моя деревня, моя церковь, мой поп, мой и приход». После этого вы, конечно, отгадаете, что у такого владельца образованному священнику еще труднее жить, чем необразованному.

В подтверждение слов своих священник рассказывает случай об одной помещице, которая, переменив в короткой время до пяти священников, обратилась наконец с просьбою к епископу – посвятить ей во священники дьячка ее, который, кроме невежества, имел еще физический недостаток: был слеп на один глаз. Когда же владыка спросил: что ее заставляет домогаться иметь священником собственного дьячка? – она отвечала: «Владыко святый, бог с ними, с учеными; многого требуют выполнять, а где нам все исполнить?» – «Так этот же, – возразил владыка, – вовсе ничего не знает». – «Это правда, – ответила помещица, – но зато он у меня такой послушный, как мокрая курица» (стр. 149).

В другом месте своей статьи почтенный священник сознается, что «общим недостатком духовенства считают обыкновенно недостаток доброй нравственности». Он удивляется, откуда такое нарекание на духовенство, и спрашивает: «Чем оно заслужило такую репутацию?» (стр. 159).

Вообще все статьи берлинской книжки, имеющие в виду защиту духовенства, исполнены жалоб на его жалкое положение и на недостаток уважения к нему в обществе. Жалобы эти вполне справедливы. Но где же причина такого неуважения? Причин, конечно, много; но мы не ошибемся, если скажем, что одну из важных причин составляет решительная невозможность у нас гласных, печатных суждений о духовенстве. У нас можно писать только общие похвальные места о духовных; но на это ни один порядочный писатель не решится. Оттого у нас, при необычайном обилии рассказов всякого рода из частной, семейной жизни разных сословий, нигде почти не является участие духовного лица: как будто они не имеют ни малейшего соприкосновения с нашей действительной жизнью… И продолжают они являться только в устных анекдотах не совсем скромного свойства, да в простонародных сказках скандалёзного содержания, да в сплетнях, разносимых из дома в дом набожными старушками.