Загробная невеста

Смерть. Что же это такое? Это, наверно, разлука навсегда. А может и нет, и возможна ещё встреча с ушедшим в мир иной? И есть ли этот мир? Люди с древности в это верили и провожали своих собратьев со всеми почестями, а некоторые вообще хоронили знатных людей с женами, рабами, слугами и всяким богатством, чтобы в том мире жить безбедно и иметь того, кто его любит и кто ему служит. Может и моя невеста, моя Лебёдушка будет жить в том мире, как мы здесь живем. Вот только кто её любить будет.

А вот она лежит в гробу. Людей вокруг много, всем хочется посмотреть на мою красавицу. Лежит как живая, лишь дыхания нет. Лицо мраморное, и губы… Какие у неё яркие губы. Ой, кажется ресничка дрогнула, и слеза… Нет, показалось. А губы её подкрасили. Вон, около них волосок от ветра задрожал. Мать все-таки уложила её косу в прическу, всю ночь старалась, причесывала и наряжала мою невесту на её свадьбу со смертью. Не досталась ты мне, и я уже не смогу никого любить. Клянусь тебе, милая моя, что ты у меня единственная раз и навсегда.

На нашей свадьбе ты была бы самая веселая и красивая. Как ты прекрасна в свадебном наряде! И туфли эти на каблучищах, зачем их тебе мать напялила, там они не понадобятся… Нет, мне все-таки не кажется, вот опять ветер задул фату на лицо и под ней дрогнула ресница.

– Люди, зачем вы её хороните!? Ведь она живая, живая!…

… Парень долго кричал и не мог никак успокоиться. Потом разрыдался и убежал, но, когда все поехали на кладбище, залез в катафалк и сел рядом с ней, не отрывая от неё горящего взгляда, впитывал в себя каждую черточку лица невесты.

На кладбище бушевал ветер, он срывал с деревьев последние листья и катал их по могилам. На ветру, как паруса, трепетали шарфы живых и фата покойницы. Стали прощаться. Родные, целуя девушку, плакали и причитали. Когда подошёл он, его глаза были сухие. Губы прикоснулись к ледяному лбу, кончику носа, и затем жаркий поцелуй в губы, который, казалось, мог оживить её… Его кое-как оторвали от гроба и увели в машину.

Он прибежал, когда от его Лебёдушки остался лишь холмик. Бросившись на колени перед грудой земли, осыпанной искусственными цветами, он начал что-то шептать. Потом все громче и громче.

– Прости меня! Прости, что не сберег и не смог уйти с тобой! Я трус! Но если ты позовешь, я приду! Я приду! – раздался его крик в гробовой тишине.

–Приду… приду… приду… – зазвучало это в каждой щели земли, в каждой трещине гранитных памятников как ответ или её обещание из иного мира.

Жизнь без неё.

А жизнь текла полноводной рекой, увлекая своими водопадами, воронками и гладью запрудов. Ко всему привыкает человек – это спасительное свойство его души. Смерть неизбежна в нашем мире и изменить можно все, кроме неё. Так что она была и будет, пока существует жизнь. Одни уходят, другие приходят. И он тоже свыкся с этой мыслью, что его Лебёдушки больше нет, но в душе осталась огромная пустота, которую нечем было заполнить. И он увидел выход в алкоголе, который дурманил и погружал в забытьё. Он запил, временами беспробудно, иногда, выныривая из этой синей ямы, вспоминал и боль возвращалась. Тогда он вновь шёл за бутылкой, и так изо дня в день. Никто и ничто не могло помочь ему, ни укоры родителей, ни осуждение соседей, ни предупреждение участкового.

Однажды, напившись до такого состояния, когда уже не контролируешь свои действия, он пошёл с друзьями к девочкам. Друзья позаботились о своем сотоварище и дали денег девушке легкого поведения, чтобы она развлекла парня, а то он совсем раскис.

Развлекались всю ночь, а когда он проснулся, то обнаружил, что у него лежит в объятьях какая-то девка. Он выдернул руку из-под её головы и разбудил её этим.

– Чё так рано, спи еще, ты меня всю ночь Лебёдушкой звал, – прохрипела она и снова голова бухнулась на подушку.

Он стал судорожно одеваться и вдруг как молния среди ясного неба его пронзила страшная мысль. Он замер на секунду, потом обхватил голову руками и застонал:

– Предатель я, предатель…

Сны матери.

О, эти ужасные ночи! Сон стал адом, кошмары мучают меня уже который день. Я вижу, как палач в красном колпаке в черном котле растирает месиво из человеческих костей. Рядом с ним лежит что-то белое, это она – моя дочь. Он хватает и бросает её в котёл, и она кричит диким воплем. Сон мой прерывается…

То я вижу странное кладбище, заросшее дикими и лохматыми деревьями. Между могилами, что-то монотонно бормоча себе под нос, ходят люди. Из белая одежда излучает голубоватый ровный свет. Вдруг что-то происходит и люди начинают наливаться кровью, они бросаются друг на друга и начинают пожирать друг друга и себя самих. Среди этой кровавой кутерьмы мелькает лицо дочери. Оно страшно искажено и с уголка губ капает кровь.

И в эту ночь я тоже видела её. Она мне что-то говорила. Что-же? Ах да, вспомнила. Она держала в руках те модельные свадебные туфли на высоком каблуке и с них капля по капле стекала кровь на мраморную кожу руки, затем на белый гипюр свадебного платья.

С её глаз капали слёзы, и она меня умоляла: