Загробная жизнь дона Антонио

О все морские твари и Дейви Джонс в придачу! Он все же обиделся! А Марина не представляла, как объяснить, что до сих пор видит во сне ту волну и как наяву слышит предсмертный вой Фитиля. Да и нужно ли объяснять? О Фитиле никто не плакал, все предпочли его забыть. Но что сказать брату?

«Правду, как раньше», — подсказал холодный голос то ли внутри Марины, то ли где-то в море.

— Боюсь, что захотят съесть меня, — призналась Марина. Тут же стало легче, и мысль эта показалась такой глупой, что и подумать смешно.

— Съесть тебя?.. О… — Генри с очень серьезным видом повернулся к ближайшему котику. — Ффайн, ты хочешь съесть мою Марину?

Котик сделал жалобные глаза, помотал головой и попытался закрыть ластами голову.

— А ты, Нерис?

Другой котик встопорщил усы, зевнул и отвернулся, мол, я такой ерундой не занимаюсь.

А Генри обернулся к Марине, покачал головой.

— Мы не едим маленьких девочек, — сказал тоном заботливого брата — зануды.

— Мы ровесники! — привычно возмутилась Марина и наконец поверила, что все хорошо. Селки любят ее.

Этот юноша, так похожий на отца, по-прежнему ее Генри. Ей все удастся.

Она, уже сама, обняла брата и уткнулась носом в его плечо. Он пах морем, молоком и лакрицей, и все это был так уютно, правильно и невообразимо приятно.

— Я хочу, чтобы ты помог мне, Генри.

— Конечно, моя Марина, я помогу. — Генри погладил ее по голове и поцеловал в висок. — Я всегда с тобой.

— Я хочу отомстить сэру Валентину. Ты знаешь, кто это?

— Нет. Расскажи мне. — Генри потянул ее присесть на плоский камень, где уже грелся на солнце огромный седой зверь. Его шкура была мягкой и теплой, и к его боку было очень удобно прислониться спиной.

— Это новый муж леди… нашей матери. Отца казнили шесть лет назад, — пояснила она, видя непонимание в глазах брата. — И в Торвайне теперь новый герцог. Он отправил меня в монастырь. Он приказал уничтожить кромлех, Генри. Ты помнишь древний кромлех?

Генри помрачнел, на скулах заходили желваки.

— Я помню. Почему монастырь? Что ему сделал кромлех?

Марина запнулась. Как объяснить это брату? Наверное, он помнит все, что им рассказывал отец, но когда он ушел в море к селки, ему было всего семь лет… Понимать бы, какие они на самом деле, эти селки! Как думают, чего хотят. Как говорить с ними, чтобы они поняли.

— Он хотел отдать меня в монастырь потому, что боялся. Я наследница Торвайна. Он хочет править сам и оставить герцогство своим детям. А еще он боится народа холмов. И моря. Он думает — если уничтожить кромлех, народ холмов потеряет силу.

Она перевела дыхание и вгляделась в глаза Генри — понял ли? И едва не отшатнулась в испуге. Там, в глазах брата, набрякли свинцовые тучи и сверкали гневные молнии.

— Я никому не позволю тебя обижать, — в его голосе послышался рокот бури, и казалось, вот прямо сейчас ему отзовется море, поднимется гигантской волной. — Рушить священные камни — глупо, народ холмов будет мстить. Мы тоже. Его корабли утонут, рыба уйдет от берега, а вода в колодцах станет соленой!

— Нет, Генри! Не трогай корабли, рыбу и воду, другие люди не виноваты! — Она сжала руку брата, погладила его по щеке. — Виноват только сэр Валентин. Он скоро выйдет в море, и я буду ждать его. А ты мне поможешь.

Ведь поможешь?

— Да. — Генри дернул губами в точности как отец, когда сердился. — Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

Марина объяснила про три корабля, которые надо разделить, а моряков напугать. Только напугать, не топить. Пусть поймут, что море гневается. А с сэром Валентином Марина разберется сама.

— Мы сделаем все, как нужно, — пообещал Генри, коснулся губами Марининого виска. — Не тревожься, моя Марина. Я буду рядом. Всегда.

Буря в его глазах притихла, селки тоже успокоились. Быстро, как дети. Они снова играли, мирно грелись на солнышке и выглядели как отдыхающие люди и обыкновенные морские котики. А Марина вдруг вспомнила о шкурах и потянула Генри к тючку.

— Я купила их у охотников. Мне показалось неправильно оставлять их там.

Генри присел на корточки, развязал тючок, недоверчиво потянул носом, тронул верхнюю шкуру…

Вздрогнул.

— Мы найдем их. Этих… охотников, — сказал совсем тихо. — Это шкуры селки. Спасибо, что возвращаешь их.

Мы заберем их в море, пусть дождутся новых хозяев. — И тут же улыбнулся, так задорно и маняще, словно и не он только что злился. — А ты хочешь красивую шкурку? Оставайся с нами, моя Марина! В море! Море так прекрасно!..

Его лицо сделалось нежным и мечтательным, совсем как в детстве, когда они вместе грезили о чудесных дальних странах, где живут волшебные летающие кони, а на конце радуги можно найти горшочек счастья.

Марине даже на миг захотелось согласиться. Самой стать селки, плавать вместе с братом… Да. С братом.

Вот только он, кажется, забыл, что они брат и сестра, и касается ее так, так…

Она даже зажмурилась, чтобы не смотреть на него, такого сильного, родного, красивого. Вот если б Генри не был братом…

Нет. Не думать об этом!

Она — леди. Герцогиня Торвайн.

Она хочет домой.

Ее люди и ее земли нуждаются в ней. Она обещала отцу, когда он навсегда покидал дом, что позаботится о Торвайне.