Загробная жизнь дона Антонио

Впрочем, если Торвальд останется с ней, то рано или поздно все поймет. И, по крайней мере, уж он-то точно не считает ее чудовищем, хотя о капитане Генри Моргане знает куда больше, чем покойный отец Клод.

Селки под рукой Марины недовольно фыркнул, мол, ты пришла поиграть с братом или повспоминать всякую гадость?

Марина виновато ему улыбнулась.

— Я пришла к тебе, малыш.

Генри встопорщил усы, фыркнул еще громче и пихнул лодку так, что та чуть не перевернулась. Он был рад видеть сестру и хотел играть. Совсем как в детстве.

«Хоть что-то осталось прежним», — подумала Марина, а потом думать было некогда: к Генри присоединились еще несколько селки, вместе они перевернули — таки лодку и утянули Марину и Торвальда в воду.

Играть.

А через час с лишним, когда насквозь мокрые капитаны вернулись на «Розу Кардиффа», Марина еще раз убедилась, что рассказывать матросам правду совершенно не нужно. Никто из них даже не удивился, зато на рожах была написана такая неподдельная гордость за своего капитана и такое предвкушение очередных баек в очередной таверне, где они уж как понарасскажут! На миг Марина им даже позавидовала и поймала себя на странной мысли: в свои девятнадцать она иногда чувствует себя старше, чем все ее матросы, а иногда даже старше Неда.

Странно…

Но пройдет.

— Что уставились? Мокрого капитана не видели? Поднять якорь! Курс на Малагу!

Глава 27*, в которой горят элефанты и мосты

Кольцо — феникс так и не нашлось. Тоньо сам обыскал всю спальню, поставил на уши слуг — кольцо пропало.

А отец, услышав об этом за ранним ужином, насмешливо поднял бровь:

— О чем ты мне не рассказал, сын мой?

Тоньо пожал плечами, мол, ничего важного, и удрал. О Марине и том сладком сне он не хотел рассказывать никому, даже отцу. Почему-то казалось, что если рассказать о волшебстве, оно исчезнет. Или отец скажет, что глупо надеяться на чудо, особенно если обещание чуда тебе просто приснилось.

Но Тоньо все равно надеялся вопреки разуму и логике, совершенно ясно говорящим, что сэр Генри Морган не самоубийца и не сунется в пасть альгвасилам, даже если знает особенности праздника святой Исабель. Все равно есть множество способов задержать кого надо до заката, а после заката обычай умолкает.

Удрал Тоньо, как обычно, в сад — присматривать за подготовкой празднества, а заодно рассказывать английским малышам об Испании, море, университете и сотне прочих ужасно интересных вещей. Они слушала его, раскрыв ротики, и иногда осмеливались задавать вопросы. Что забавно, не такие уж и глупые.

И что совсем забавно, Тоньо в эти предпраздничные недели предпочитал возиться с плавучими чучелами, фейерверками, карнавальными костюмами и детьми, а не посещать званые вечера или торжественные обеды в сопровождении то супругов Ортега, то герцогини Торвайн. Однажды отец настоял, чтобы он взял с собой их всех, но на приеме донья Элейн так едко прошлась по Анхелес и так легко ее затмила, что у бедняжки Анхелес потом случилась истерика. И ладно бы, она закатила ее мужу, но нет — все ее слезы и страдания достались Тоньо. А он не любил слез и не любил дамских баталий.

Впрочем, не он один.

Дети герцогини Торвайн тоже.

Тоньо нашел их в обычном месте: они прятались в той самой ротонде под водопадом, напоминающей о Марине. В уже угасающем свете дня юный герцог Торвайн читал сестре каталонскую сказку о потерянном капитане. Читал он пока лишь по слогам, но по-испански, дивно смешно перевирая звуки и окончания.

Стоило Тоньо появиться, малыш замолк, встал и очень чинно поклонился. Девочка тоже встала со скамейки и присела в реверансе. Тоньо ужасно захотелось по-флотски велеть: «вольно», но он сдержался.

— Доброго вечера, донна Ритта и дон Дито! — Тоньо поклонился так же благовоспитанно, но при этом весело подмигнул.

Дети порозовели, ужасно смущенные и ужасно довольные. Как же! Ведь у них была настоящая Тайна!

Очень маленькая и очень простая, но разве это важно?

На самом деле их звали Меририд Катерина и Меридидд Филипп, и эти валлийские имена Тоньо, во — первых, совершенно не мог произнести правильно, а во — вторых, они слишком напоминали о Марине. Потому Тоньо в первую же их совместную прогулку превратил валлийские имена в испанские, не в банальных Каталину и Фелиппе, а в Ритту и Дито. Он сам не очень понимал, зачем возится с детьми, но это оказалось на удивление приятно — рассказывать им историю войны с маврами, показывать потаенные местечки, где он сам прятался от старшего брата, когда был ребенком, или самую маленькую в мире церковь святой Исабель.

Вот и сегодня он повел их смотреть соломенные фигуры, которые в вечер праздника пустят вниз по реке и подожгут.

К реке он привел их впервые, и ему было очень любопытно, не испугаются ли малыши. Их матушка воды явно опасалась. К водопаду так ни разу и не подошла, правда нельзя сказать что Тоньо об этом сожалел.

Возможно, герцогиню так напугало длительное морское путешествие?