Загробный мир. Мифы о загробном мире

Хермод пустился в обратный путь и рассказал в Асгарде о трудной задаче, которую задала ему Хель. Боги тут же разослали гонцов во все стороны, призывая весь свет оплакивать Бальдра. И правда, весь мир зарыдал — мы до сих пор можем видеть эти слезы даже на камне или металле, когда их приносишь с холода в тепло. Лишь одна старуха-великанша, сидящая в пещере, сказала, что она оплакивает Бальдра «сухими слезами»: он ей не нужен ни живой ни мертвый, и пусть хранит его Хель. Имя этой старухи было Тёкк, что значило «благодарность». На такую издевку могло быть способно лишь одно существо, умеющее менять пол, — это был Локи.

Бальдр не стал воскресающим богом, хотя имел все признаки умирающего бога растительности: копье, которым его сразил, забавляясь его неуязвимостью, брат Хёд, было сделано из омелы — растения-паразита, поражающего деревья, в том числе священные дубы.

Другому мифологическому герою, относящемуся к роду богатырей нартов, повезло больше, чем Бальдру.

У осетин владыка загробного мира — Барастыр. Однажды он отпускает на побывку домой одного из убитых сыновей нарта Урызмага. Тот отправляется в путь на коне отца Аслане, но подковы коня приделаны задом наперед, чтобы другие мертвецы не пошли за ним.

Без разрешения Барастыра никто не может ни попасть в загробный мир, ни выйти оттуда. По его распоряжению женщина-страж открывает железные ворота (но делает это только до заката солнца — поэтому осетины хоронят до заката). Барастыр отправляет умерших в ад или рай в соответствии с их деяниями на земле. В центре загробного мира расположен рай Дзанат. Он представляет собой цветущий сад, в котором роскошно одетые молодые люди со своими женами и детьми сидят за золотыми столами, уставленными неиссякающими яствами и напитками. Дзанат обнесен золотой каменной оградой с золотыми воротами, которые открываются по распоряжению Барастыра. Ключ от замка, запирающего ад — Зындон, также находится у Барастыра. Здесь умершие подвергаются наказанию соответственно совершенным им проступкам (сдирание кожи с головы, выдергивание ногтей, ослепление и т. д.).

Век сожжений и век курганов

Еще больше озадачивает смысл ритуальных действ, которые сопровождали похороны третьего мифологического правителя шведов — Фрейра. При нем наступил расцвет сказочного царства, который именовали даже золотым веком.

Поэтому когда бог, воплощающий этот расцвет, заболел, его дружина обеспокоилась и скрыла от людей, что Фрейр при смерти. Они насыпали большой курган, сделали в нем дверь и три окна и, когда Фрейр умер, перенесли его туда, сказав людям, что правитель жив (вспомним, как в Китае скрывали смерть Цинь Шихуанди). Так длилось три года, и три года подати поступали в курган Фрейра: в одно окно — золото, в другое — серебро, в третье — медь.

Набор металлов напоминает о трех царствах волшебной русской сказки — золотом, серебряном и медном. Иные миры совмещались в кургане Фрейра.

Когда люди узнали, что Фрейр мертв, а мир и урожай все равно сохраняются, они решили не сжигать его. Фрейр был провозглашен богом благоденствия, и ему стали приносить жертвы. Тогда многие правители перестали сжигать своих родичей и стали их хоронить, насыпая курганы. Конунг датчан Дан Гордый велел похоронить себя в кургане в полном воинском облачении, со взнузданным конем и многим другим добром. Так на смену веку сожжений пришел век курганов.

Еще более удивительный обряд совершили норвежцы на похоронах отдаленного потомка Ингви-Фрейра — конунга Хальвдана Черного, отца исторического норвежского конунга X века Харальда Прекрасноволосого.

При нем, как и при его божественном предке, были урожайные годы, и когда Хальвдан умер, возвращаясь с празднования йуля, норвежцы из разных областей стали спорить, где должен быть похоронен конунг — от этого зависело благополучие страны. Наконец решили, что тело Хальвдана будет расчленено на четыре части и каждая похоронена под курганом в разных областях.