Заявление на увольнение (СИ)

Поворачиваюсь и вижу рядом появившегося из неоткуда Ваньку. Он держит в руках банку, по которой ползают жирные опарыши.

— Как думаешь, хватит? Или может ещё обычных накопать? — тычет мне их прямо под нос.

Я никогда не был особо впечатлительным. Меня не пугают черви, кровь, раны, детские какашки. Но именно сейчас я понимаю, что, если он не спрячет эту банку, меня вырвет прямо здесь.

— Ваня, спрячь это пока к себе в сумку, — говорю, а сам оглядываюсь по сторонам.

Благо недалеко от себя замечаю ведро с водой. Это именно то, что мне нужно.

Бросаю в сторону удочки и раздеваюсь до пояса. Затем беру ведро с водой и переворачиваю его на себя.

Ух! Вот это да! Вот это хорошо! Холодная вода стекает по моему телу, а меня бьет крупная дрожь. Ощущение такое, будто бы заново родился. Теперь надо переодетая и можно идти. Главное не забыть взять с собой побольше минералки.

— Тим, ты можешь идти быстрее? — Иван практически бежал по лесной дороге.

Мне не то, что идти, мне дышать сейчас было трудно. И думать больно.

— Куда ты так торопишься? — Как бы не было трудно, я постарался ускорить свой шаг.

— Сейчас поймёшь.

Когда мы наконец-то вышли к реке, я увидел, что Рыбаков вдоль берега было пруд пруди.

Теперь я понимаю, почему парень так торопился. Он хотел найти место получше, но из-за меня получилось, как всегда.

Мелкий бросил свои вещи. Развернул снасти. Одел на крючок того самого жирного опарыша и забросив удочку и сел ждать первый улов.

Я сел немного в стороне от парня. Мне было немного совестно. Было чувство внутри. Гаденькое такое чувство. Будто бы я подвёл его.

— Вань, ты извини, что так вышло. Проспал. Виноват. Больше такое не повторится.

Мне совершенно не хочется, чтобы у него сложилось обо мне плохое впечатления. Хотя, судя по реакции Арины, оно сложилось у всех.

— Да ладно. — махнул он рукой. Хорошо хоть в камышах место нашли.

— Я и подумать не мог, что у вас здесь такой ажиотаж.

— Сюда из соседних посёлков многие рыбачить приезжают. Особенно по выходным.

Нашу беседу прерывает раздавшиеся позади нас громкое старческое кряхтение.

— Я-то думаю, кто это тут мое место занял?

Мы с Иваном обернулись на звук и увидели деда в ватнике он шёл и рядом вёл велосипед. На вид обычный поживших своё старик.

— О! Доброе утро, Михалыч! — Ванька поднялся и протянул ему руку.

Поздоровался по-взрослому так. Молодец. Арина хорошо сына воспитала. Мужиком настоящим вырастит.

— И тебе привет! — прохрипел дед.

Он положил на траву свой ровер на траву.

— Здравствуйте! Тимофей, — я повторил жест за мелким и тоже подал руку для пожатия.

— Михалыч. Ану ка подвинься, — он бесцеремонно отбросил в сторону мой рюкзак. Я с вами присяду.

Поставив раскладной стульчик и достав свою удочку, дед сел между нами.

Громко, откашлявшись, Михалыч вынул из старой консервной банки смачного, длинного червя и надел его на крючок. Забросив удочку в воду, он затянулся своей самокруткой и громко откашлявшись запыхтел серым дымом.

От запаха табака меня снова стошнило.

Млять! Бедные беременные женщины. Они ведь, это чувствуют постоянно.

Я выпил минеральной воды и делая вид, что все хорошо уставился на поплавок.

— Плохо? — спросил дед и выдохнул дымом мне в лицо.

— В смысле? — спросил я, оторвав свой взгляд от воды.

— В смысле опохмелится хочешь? Я ж вижу, что тебе плохо. — он потянулся к внутреннему карману своей фуфайки.

— А-а-а-а! Нет. Спасибо. Я больше не пью. Я вот лучше минералки, — открыл бутылку и снова сделал глоток.

— Ну как хочешь. Если что, у меня есть, — прохрипел старик.

— Спасибо. На будущее буду знать. Солнце поднималось выше. Становилось жарко. Я снял куртку. Отложил ее в сторону. И опять перевел взгляд на свой поплавок.

— Эх старый я дурак! — недовольно протянул дед и шлепнул семяпочки лбу. Я козу свою Зинку выпустить забыл. Вань, — одернул он мальчишку, — сбегай-ка ты ко мне. И открой сарай. Пущай погуляет хоть по двору и не мучается животина. А то опять до обеда орать будет, — он достал из кармана ключи и протянул их Ивану. Вот этим ключом откроешь, — он указал пальцем на погнутый ржавый ключ. Понял?

— Понял. А можно я ваш велик возьму?

— Бери.

Иван воодушевлённо поднял велосипед и начал опускать сидение.

— Только это… колесо мне не пробей! — крикнул вслед уже отъезжающему Ване.

— Постараюсь! — парень уже во всю крутил педали.

Хм… у него что, своего велосипеда нет?

Рыба совсем не клевала. На солнце меня начало размаривать. Поэтому я решил хоть на пять минут прикрыть глаза и посидеть в тишине. Но не успел я это сделать, потому как Михалыч опять громко закашлял, а потом спросил: а-а-а… э-э-э… ты Аринкин, аль нет?

И он туда же. Я думал мы удовлетворили у всех соседское любопытство.

— Планирую им быть. А что? — я открыл глаза и посмотрел на старика.

— Да в общем то ничего. Аринка девка хорошая. Правда, здешних кавалеров всех распугала, — дед взял в руки удочку и перебросил крючок в сторону.

— Почему распугала? — мне стало интересно послушать о Воронцовой от незаинтересованного лица.

— Да ясное дело. Одинокая она. А одинокая баба всегда злая.

Я бы назвал ее строгой. Но слово злая к ней совершенно не клеиться.