Зайди ко мне, когда уснёшь

– Вот так все говорят. Четвёртое измерение – это время. Хотя я его назвал бы первым. Когда вы назначаете встречу, говорите координаты, а, б, с и, конечно же, время. Иначе как же вы встретитесь?! В полёте огромной стаи ни одна птица не столкнётся с другой без ведома Времени.

– А это место, где я нахожусь, какое измерение?

– Неважно. Пятые, шестые и прочие измерения – они есть. Люди верят только своим примитивным органам чувств, и поэтому для них открыты всего три координаты. Вам так трудно проникнуть в другие пространства. Особенно внутри себя. Но все эти пространства пронзает Время, которое может искажать их, изменять и даже оборачивать вспять. А значит, Время – наиважнейшая константа бытия.

Часовщик подошел к дальней стене, задрапированной от потолка до пола тяжёлой занавеской, и отдёрнул её. Вместо окна взору Леонида представился огромный механизм, обрамлённый шлифованным гранитом. Без лицевой панели, с выставленными наружу пружинами, шестерёнками и маятниками. Массивный, похоже, он был сделан полностью из металла, о чём свидетельствовали многочисленные заклёпки и кованые узоры. Без цифр, с одной единственной массивной стрелкой, похожей на лезвие меча, которая с лёгкостью двигалась по кругу, отмеряя свой единственный час.

Всё это крутилось, лязгало и жило своей неведомой жизнью. Такие часы даже внушали некий первозданный ужас. Гипнотический страх, от которого ноги не бегут и глаза не отрываются. Хотелось смотреть и смотреть, на их работу, и чем больше вглядываться, тем самым неминуемо быть притянутым к ним, чтоб исчезнуть в колесах и шестерёнках этого чудовища.

– Вот оно, Колесо Времени! – Часовщик был просто одержим.

– Жернова, – только и проговорил Лёня, и был недалеко от истины. Он ярко представил суть этого механизма, который неумолимо перемалывал время, а вместе с ним всё остальное. Лёню тоже буквально притягивало туда. Он даже сделал несколько шагов к железному монстру, пока Часовщик не придержал его за руку.

– Ладно, будет смотреть, – старик задёрнул занавес. Лёня оторвал взгляд, перевёл на Часовщика и понял, что когда тот говорил про вечность, то была вовсе не аллегория, а самая что ни на есть действительность.

– Вы живёте вечно!? Значит, Вы можете управлять временем?

– Заметь, мой друг, это сказал не я.

– Но кто же Вы?

– Простой Часовщик.

– Похоже, что не простой.

Старик достал из потёртого комода чайник с чашками и предложил гостю присесть к столу. Они пили чай из смородинового листа. И все эти тикающие часы, окружающие их, были словно живые. Они наблюдали за Леонидом, отстукивая секунды. Тик-так, тик-так. Время вдруг стало видимым словно прозрачная река, оно огибало все предметы, встречающиеся на его пути. Всё это постепенно вымывалось, таяло, частичка за частичкой, пока, не устав сопротивляться, растворялось и превращалось в тлен.

Лёня встряхнул головой. Видение исчезло. Исчез и домик с загадочным хозяином и всеми его часами.

Глава 8. Хельга

Лёня проснулся, лежа лицом вниз на своём диване. Тень огромной птицы кружила по полу. Он перевёл взгляд на одинокую лампочку в люстре. Нет, не птица, а простой мотылёк летал в свете тусклого огонька.

«Какой же невероятный сон я видел. Реалистичный. Вплоть до малейших деталей. Так, надо вспоминать, что же было накануне. Сергей и Володя привели меня домой. Это уже хорошо», – Лёня лежал в своей постели и, как мог, напрягал память. Его мучила жажда. Он перевернулся на спину. Двигаться не было ни сил, ни желания.

В квартире находился, ещё кто-то. Боковым зрением удалось увидеть, как чья-то тень промелькнула вдоль стены. Он повернул голову и, невероятными усилиями сконцентрировав внимание, узрел девушку.