Заигрывающие батареи

— А, ну да, похоже. Мало ему 23 фрицев! Попробовал бы сам хоть одного пришибить! Понапишут черте что, как деревянной ложкой боец шесть танков разгромил, а форсу, словно они это сами сделали, щелкоперы брехливые. Читать совестно, что понапишут, зато сапожки с форсом и одежка барска — неодобрительно разворчался боец.

— Ты полегче бубни, а то приведет тебя длинный язык под монастырь — осек его наставительно Сидоров. Идти по дороге и ждать телегу ему расхотелось категорически.

— А твой-то кителек чего полкан уцепил? — удивился везунчик.

— Куда конь с копытом, туда и рак с клешней… Черт его знает, а мы без заплат остались. Ладно пошли домой, эти еще возвращаться будут или еще кого нелегкая принесет — решил Сидоров.

— А как считаешь, напечатает этот красавчик про нас статейку? Этак пышно: «Героический пулеметный расчет доблестного старшины Сидорова мастерски и умело могучим кулисным огнем с фланга стремительно истребил вражескую французскую роту эсэсовских гнусных французов. Бей врага, как расчет великого Сидорова!»? — продолжил трепать языком везунчик.

— С чего это я старшина? — удивился замкомвзвод.

— А для красоты. Эти ж газетчики удержу не знают, все на свой манер перевертывают. Про нашего комбата, было дело, понаписали такого, что только фамилия и была точно указана.

Старший сержант поморщился. Положа руку на сердце — ему нравилась эта самая пышность в газетах. И привычная тяжелая и грязная работа войны приобретала под пером очередного писателя блеск и красоту. А уж если это будет о нем — он с легкостью простит кудрявому репортеру и старшину и роту. Нет, так-то поворчит, конечно, для порядку, но в душе маслицем помазано будет, приятно так станет. Да и не слишком-то и преувеличено окажется, вполне возможно, что положенные там на поле как раз и были ротой.

Поистрепались фрицы, лоск потеряли. И не раз слышал — вместо внятных полков и дивизий у фрицев все чаще были какие-то невнятные «группы» — сколоченные на скору руку из всяких огрызков и обломков разгромленных вдрызг этих самых сделанных по правилам и штатам дивизий и полков. Не до жиру, не до орднунга, когда лупят в хвост и гриву.

— Нет, не напишет. Не дадут. Франция же сейчас вроде как с Гитлером борется, потому политически будет неверно такое писать. Хотя — вон они, наглядно, хрен им в печень, борются, аж который день им морды бьем… — резонно и степенно отметил сущую правду Сидоров.

— Это да, политика. Когда политрук рассказывал про наших французских летчиков — так их куда меньше, чем этой сволочи, с которой мы сейчас машемся. И их еще до хренища, а у нас пушку отобрали — перескочил на свежую обиду везунчик.

— Так она и не наша была, полк придал. Временно — сказал сущую правду Сидоров, но при том не вполне убежденно — когда при взводе была эта пушечка — жилось и впрямь куда веселее. Перед началом наступления полк передавал нередко артиллерию в виде усиления по батальонам, вот и свезло, что одна из полковушек, попавшая в батальон, аккурат оказалась на том участке, что держал взвод Сидорова.

Прибыли артиллеристы под утро, злые, как собаки, грязные, как черти, потому как тащили свою «милашку» на руках по грязи два километра по просматриваемой и простреливаемой местности. Да еще и густо перекопанной, отчего помимо всякого нужного тащили пушкари и доски в придачу — иначе не перекатить было тяжеленную свою орудию через всякие траншеи, которых накопали тут изрядно. И при каждой ракете немецкой, заливавшей местность мертвенным белым светом, приходилось замирать, а то и просто лежать в грязище. Неприятно, но куда лучше, чем внезапный минометный обстрел с накрытиями.

Взводный при том строго указал своему заместителю, чтоб помог гостям всемерно, как своим родным. Сидоров с опытным воякой и не думал спорить, худого толковый летеха бы не присоветовал. Потому и помочь рыть людей выделил и землянку для расчета подобрал добротную, чтоб было где обсушиться и поспать. А когда молодые бойцы начали бухтеть, что слишком работы с этой пушчонкой много — затыкал их простым вопросом — когда легче бежать на фрицевский пулемет — когда тот молотит безвозбранно и прицельно, или когда в него снарядик прилетел аккуратный?

А рыть и впрямь пришлось много — хоть сама полковушка не производила серьезного впечатления — маленькая, низенькая, чисто по внешнему виду сорокопятка со скошенным назад фигурным щитком, только вместо жальца противотанкового стволика — кургузенький огрызок-коротышка, правда калибра неплохого. Но и для такой мацупуськи пришлось выкопать незаметно для фрицев и замаскировать две позиции — основную и запасную, да одно укрытие, да еще неугомонные артиллеристы ложную позицию оборудовать взялись, когда их навестил командир взвода, он и присоветовал. Оттуда, ночью спешно закатив полковушку, бахнули несколькими снарядами, как по правилам положено — якобы пристреливаясь.