Зайнаб

Бабушка Пери, следя за каждым движением внучки, покачала головой, тяжело вздохнула, глядя в глаза Мусы:

— Не осуждай ее, ведь такая она неопытная! Все мы через это… прошли. Только кто открыто, не скрывая свои эмоции, как моя внучка, кто внутренне переживая, скрываясь и стесняясь… Но страсти страстями, пора и честь знать… Ты с дальней дороги, проголодался… Какая же старая стала… — шлепнула себя по голове. — Ей, доченька, — кликнула она Зарият, — вынеси сюда, под тень березы, что у нас там есть. Не забудь чаю ставить.

Через некоторое время Зарият, расчесанная, переодетая в новое платье, в туфлях вышла с подносом к гостю, быстро на белой скатерти быстро разложила нехитрую еду, собранную на скорую руку, села рядом с бабушкой, обняв ее за плечи и больше не встала.

Муса, зная, что бабушка любит чай с кусковым сахаром, сахаром в головку, и вести приятные долгие беседы за чаем, из хурджин вытащил кулек сахаром, несколько пачек зеленого чая и передал Зарият. Бабушка Ханум с удовольствием отхлебывала горячего и душистого чая, двумя оставшимися коренными зубами отгрызая куски сахара, расспрашивал Мусу о новостях в селении, с какими успехами завершает педагогический коллектив школы учебный год, что слышно о его жене, не напали ли следователи на след похитителя, что он собирается делать.

Мусса с удовольствием рассказал о всех новостях села. О том, что у соседки Абидат невеста родила сыа, а косоглазая Сейранат, наконец, вышла замуж; у сплетницы Кавсарат заболел язык, опух так, не то, что сплетничать, даже говорить не может; а вот у Айханум корова родила двух телят; в ближайшие дни в честь окончания учебного года, учителя приведут старшеклассников на экскурсию на Джуфдаг.

— От жены никаких известий не получил, бабушка Ханум, — помрачнел в лице и осекся его голос, — да и следователи ничего толком не говорят. Говорят, рас нет трупа, значит, живая, ждите результата. — он потянулся к карману пиджака, вытащил пачку сигарет, зажигалку, закурил и стал отходить в сторонку. — Скоро я уеду, бабушка, — вдруг вырвалось у Муссы, — пока не найду жены, нет мне житья на этом свете, нет…

Мусса подумал, Зарият не выдержит, побежит за ним, объяснит, почему она себя так непонятно ведет, извинится. Но нет, она с места не сдвинулась, она сидела, один за другим закидывала куски сахара себе в рот, машинально запивая их чаем, и улыбалась свом мыслям. Она, скрытно от бабушки и Муссы закидывала странные взгляды на пологую равнину напротив, где молодой чабан Али пас отару овец. Мусса заметил, как в ее глазах, в зависимости от настроения, которое за минуту сменилось от веселого и влюбленного до плачевного и ненавистного. В ее душе шла борьба, Мусса подумал, наверное уже давно. Что-то случилось в отношениях между бабушкой и внучкой, и виной всему этому, видимо, является Али.

Но не только об этом надо было разузнать Мусе. Он давно хотел попросить бабушку Ханум, с чего началась кровная месть между родом «Мурцулов» и родом «Бяхяров», которые веками между собой дружили, друг другу выдавали дочерей, женили сыновей? Что же случилось с ее братом Рамазаном, когда от кровной мести скрылся в Дербенте? И что за схватка у него случилась в Дербенте со змеей-людоедом, откуда она там взялась?

Бабушка Ханум вдруг замолчала, как будто уснула. Она с закрытыми глазами долго сидела, опустив голову. Мусса подумал, бабушка, видимо, устала в бесконечных заботах, оставив свои вопросы на другой раз, тихо отошел в сторонку. Но бабушка жестом руки остановила его, попросила, чтобы он подошел и сел рядом.

— Ты историк по профессии, Мусса, я знаю, зачем ты преодолел такую длинную дрогу. Но не только слышать мое нытье и выслушивать капризы моей внучки. Так и быть, я расскажу тебе историю родов «Мурцулов» и «Бяхяров». Быть может, когда-нибудь пригодиться для истории.

— В нашем селении до моего замужества все сельские вопросы — житья, бытья, войны и мира, сношения с другими населенными пунктами округа — решали два рода, наш «Мурцулы» и «Бяхяры». Если говорить вернее, само село, все пахотные земли вокруг села, пастбища, леса, луга, даже птицы, обитающие в этих местах, принадлежали этим двум родам. Когда два этих рода выгоняли свой скот из скотных дворов, он заполнял все улицы села, огромные стада их лошадей круглый год паслись на дальних отгонных пастбищах, от их дикого ржания, многотысячного топота копыт дрожали горы, от вяленой говядины, баранины, топленого масла, хлеба, сушенных, моченых груш ломились кладовые. Пока между этими родами торжествовал мир и порядок, стада крупного и мелкого скота тучнели, богатства умножались.

Несчастье пришло оттуда, откуда два этих рода не ждали. На свадьбе в соседнем селении из-за девушки подрались Умар из рода «Мурцулов» и Махмуд из рода «Бяхяров». В пылу драки они выхватили кинжалы и Умар тяжело ранил Махмуда. На арбе, запряженной тремя конями, Махмуда привезли в селение, и через несколько дней от полученных ран он умер.