Зайнаб

«Что это? Откуда в этих глухих местах взялся этот враг? Что ему от моих детенышей нужно?». На минуту она приостановилась, приподняла мордочку к небу и затянула в свои ноздри эти противные запахи, чихнула, вдруг опустив мордочку к земле. Из ее нутро вырвался страшный стон. Она развернулась, перепрыгивая с кочки на кочку, не замечая страшные пропасти, зияющие с боку под ногами, устремилась дальше. Она спешила в логово, первая часть, если можно так выразиться, — веранда находилась под огромным навесом скальной массы, а логово в глубокой пещере за ним, на той стороне речки, на южной стороне, которое пригревало солнцем и зимой.

На расстоянии нескольких шагов от логова она беззвучно остановилась, притаилась за серыми каменными глыбами, рассеянными там и сям. Внизу, у речки, лежал человек, весь в крови. Волчица легла на живот, готовясь к атаке; хрустя тугими мускулами ног и спинного хребта, приподнялась и на мгновение застыла на месте. Но почему-то человек не двигался, не давал признаков жизни, будто ушел на вечный покой.

Напряжение волчицы чуть улеглось. Она двумя прыжками перепрыгнула через речку, скованную подо льдом, осторожно, со стороны головы, приблизилась к человеку, вокруг него сделала круг, при малейшем движении готовая напасть и вцепиться в его горло. Перед волчицей лежал человек, покрытый кровоточащими ранами. Он еле дышал, готовый скоро умереть.

Вдруг она вскочила, стрелой устремилась к логову, не останавливаясь у входа, забежала во внутрь. Ее детеныши, не чувствуя никакой опасности, прижавшись друг к другу, временами посасывая свои языки, спали крепким сном. В одном порыве она обняла и прижалась брюхом ко всем сосункам, лижа шершавым языком мордочки и под хвостами кождого в отдельности. Они, увидев мать, завизжали, заскулили, перелезая через спины друг друга, неуклюже падая, потянулись к ее набухшим от сладкого молока сосцам. Они подняли такой визг, такой гвалт, что, дерясь друг с другом за каждый сосок, царапая друг друга, кусаясь, долго не могли успокаиваться. Наконец, насытившись, волчата угомонились. Теперь потянулись к мордочке матери, лижа ее, дерясь, кусаясь, выпихивая друг друга, определяя навсегда свое положение в волчьей иерархии.

Развалившись на бок, волчица давала сосать свою грудь грудным сосункам, обнимая передними лапами, облизывая их, она до такой степени расслабилась, что утробно призывно урча, прикрыла веки глаз и прислушалась. Со стороны речки донеслись шорохи, возня двуногого зверя. Перед ее глазами стал двуногий беспомощный зверь, весь в глубоких ранах, ссадинах, готовый вот-вот сдохнуть. Она вспомнила своего взрослого годовалого сына, которого зимой потеряла на охоте, а потом нашла далеко от своего логова с перебитым хребтом. А рядом на снегу остались многочисленные следы медведя-шатуна, ей так стало жалко сына, что она его не покидала несколько дней, неся ему задавленного поросенка, то зайчонка. Волчонок ни к чему не притрагивался, потому что у него еще ударом лапы медведь разбил и челюсть. Так он и умер. Тогда неутешная мать долго плакала, выла по сыну. Вдруг она двуногого зверя, в ранах и ссадинах, представила своим старшим сыном, беспомощного, безутешно рыдающего. Мать-волчица на секунду зажмурила глаза, вдруг представила, как ее старший волчонок вместе с месячными сосунками сосет ее грудь. Она почувствовала его прохладные бархатистые губы у себя на груди, вздрогнула. Со стороны речки двуногий зверь заскулил так, что мать-волчица вскочила и побежала к тому месту, где несколько минут оставила двуногого зверя.

Подбежала к нему, шершавым языком лизнула по его лицу, тот вздрогнул и застонал. Двуногий зверь был большой и тяжелый, волчица не знала, что с ним делать. А он замерзал и умирал. Ей ничего не осталось делать, как крепкими зубами схватила за шиворот бешмета и, прилагая немерные усилия, потащила в свое логово.

Двуногий зверь оказался в объятиях волчат. Он временами приходил в себя, стонал от боли, оглядывался в темной пещере ничего не видя, ничего не понимая, где он находится. Единственное он понял, что находится в одной пещере с волчьей семье, что волчица выхаживает ее. Лежа на боку, она прикладывала свою грудь к его губам, чувствовала, как тот жадно и упоительно ее сосет. Через некоторое время двуногий зверь опять засыпал, плача, скуля, визжа во сне. Так прошли несколько дней. Волчица покидала логово только, чтобы пойти на охоту, досыта наесться, чтобы накормить ее разросшуюся семью.