Зайтан-Бродяга (СИ)

— А-а-а, вон ты о чём? — Взял людоед тесак и воткнул в банку. Как бы насквозь не продырявил? Посмотрел на меня и посоветовал. — А ты придумай лёгкое.

— Уже придумал. А давай, назову тебя — Скуластым.

— Нет, не давай. — Людоед завертел головой. — Какой же я скуластый? Нормальный я. Придумай другое.

— Сам придумывай? — Пробурчал я.

— Хорошо. Называй меня. — Людоед ненадолго призадумался и выдохнул. — Друг. И сказать легко, и прокричать можно.

— Что за друг?

— Твой друг. Хорошее имя. Всем и сразу понятно кто я для тебя, а ты для меня.

— Это точно. Сразу и всем. — Не особо радуясь согласился я.

— Угу. — Закивал крукль. С большим аппетитом он опустошает содержимое банки. — Почему не кушаешь? — Спросил Друг и поманил рукой. — Иди сюда. Очень вкусная еда, много её. Всем хватит. Присядь, я и тебе открою.

— Открывай Друг. — Согласился, поглядываю в темноту пролома. — Схожу посмотрю, что там.

— Не ходи. Покушаем и ляжем спать. Нет здесь никого кроме нас.

— Откуда такая уверенность?

— Кханкхая сказала.

— А что она тебе ещё сказала?

— Да много чего. — Друг сунул в рот палец, облизал и снова полез в банку. — Велела отдыхать. По утру взять всё что утащим и запереть Идола.

— Как можно его запереть? — Сильно удивился я такому велению. А бабушка ещё та шутница.

— Этого я не знаю. — Крукль опустошил банку, бросил её в огонь, почесал плечо и потянулся к горе консервов. — Наша кханкхая знает, как это делается. Держи. — Крукль протянул еду. — Кушай на здоровье. Очень вкусно. — Похвалил людоед.

— Спасибо Друг. — Не скрывая иронии поблагодарил я. Имя конечно странное, но что делать, Скуластый сам такое выбрал.

— Что, не нравится? — Глядит с прищуром.

— Почему ты так решил? — Полез пальцами в банку и запихал в рот большой кусок мяса. Жую. — Нравится. Вкусно.

— Я не о еде. — Крукль поскрёб шею. — Вижу, от нового имени тебя воротит. Всё верно. Ты Зайтан, я крукль. Дружбу заслужить нужно.

— Не говори глупостей. — Полным ртом ответил я. — Что такое Друг?

— Друг — это всё. — Людоед тяжело выдохнул и отвернулся.

— Ты чего? — Тронул людоеда за плечо. — Обиделся?

— Нет. Как я могу обижаться на Зайтана? Ты здесь главный.

— Ну ты даёшь? — Отставил еду, вытер руки о штаны, придвинулся ближе к людоеду. — Я не против нашей дружбы. Даже рад этому. Друг — это не имя.

— Почему. — Людоед повернулся. — Мне нравится. Обещаю. Я не буду вас кушать.

— Только нас?

— Да. — Крукль кивнул головой и отвёл взгляд. — Я постараюсь, этого я пообещать не могу.

— А ты и не обещай. — Улыбнулся и протянул руку. — Сделай без обещаний. Я в тебя верю, ты сможешь.

— И что это такое? — Глядит с опаской на мою ладонь.

— Жми, как там у моста. — Пояснил я. — Друзья пожимают руки. Понимаешь?

— У моста я тебя благодарил. Мы так всегда делаем. А сейчас зачем? Что это даст?

— Ничего не даст, но для других скажет о многом. Я тебе доверяю, подаю руку. Ты доверяешь мне, жмёшь мою ладонь. Друзья, так всегда делают. Чем крепче рукопожатие, тем сильней дружба. — Сказал и уже через мгновения пожалел об этом. Людоед вцепился в мою пятерню, стиснул её да так сильно что я взвыл от боли.

— Ты чего? — Отскочив в сторону спросил людоед.

— Больно. — Прошипел сквозь зубы.

— Ты же сам сказал. Чем крепче, тем сильней. Я тебе доверяю.

— Молодец. — Похвалил и посоветовал. — Не нужно так сильно.

— Хорошо, не буду. Зови меня Сахт. — Усевшись рядом прошептал Скуластый. — Меня так мама называла.

— Сахт? Хорошее имя.

— Ага, хорошее. — Широко улыбаясь сообщил Сахт. — А давай покушаем.

— Давай, — тяжело вздохнул я и согласился. Хотел было спросить, что означает новое имя, но передумал. Позже узнаю.

Поели, запили соком из банок и легли. Сахт уснул почти сразу, повернулся набок и засопел. А вот я ворочаюсь, совсем не хочется спать. В голову лезут разные мысли, не дают мне покоя бабушка и пещера. Да и за стеной как-то неспокойно. То птица вспорхнёт, то зверюга завоет. Жабы квакают, а потом резко умолкают. Поднялся смотрю, слушаю. По ту сторону стены что-то гулко бумкнуло, ночью даже тихий звук слышен далеко. Подбросил в огонь веток, прошёл к стене. Убрал кусок шифера, заглянул в пролом. За спиной пляшут языки огня, впереди темень. Всё укрыто чернотой и таинственностью. Стрекочут букашки, квакают жабы, ухает ночная птица, пищат комары.

Вернул на место шифер, осмотрел стену. По выбоинам и трещинам можно взобраться на самый верх. Дело не хитрое, в Тихом я только этим и занимался. Взберусь, вспомню как это делается.

Высокая стена, широкая, когда-то она была крепкой и надёжной. Полез наверх. Верхний ряд кирпичей местами рассыпался, превратился в песок. Нащупал рукой что-то мягкое, скорее всего мох, его здесь много. Пляшет огонь в костре, вырывает из мрака колючие ветки кустов и спящих друзей. Посмотрел я на них и порадовался за себя. Всё же хорошо, когда ты не один. Почему я раньше этого не знал, сторонился людей, хотел быть одиночкой. И снова поймал себя на мысли — а ведь неплохая идея построить свой посёлок. Дать в нём приют всем, кто пожелает. Пусть там селятся крукли, ворожеи, а если захотят, то и болотники.