Зайтан-Бродяга (СИ)

— Думаешь о ней подолгу и много. — Тронула Кхала пальцем свой лоб, улыбнулась. — Смотришь на меня, а видишь её. Много раз она тебя предавала. Взял ты её порченой, растил чужое дитя. Верил, наделся. Не вышло у вас и не выйдет. Чужая она, перекати-поле, гулящая.

— Да кто ты такая? — Прошипел Серёга и отступил. — Прав был Михалыч. Ведьма ты. Волчица в овечьей шкуре.

— Не мучай себя. Отпусти прошлое. — Без малейшего намёка на обиду посоветовала Кхала. — Всё у тебя наладится. И дом, и жена, дети, всё будет. Не сейчас, позже.

— Да ты-ты. — Запинается Серёга, хватает ртом воздух, побагровел от злости. — Я тебе, я тебя.

— Остынь! — Прикрикнул Карлуха и передразнил. — Я, ты, тебя. — Махнул Коротун рукой, сбил на лету большого жука. — Сказали тебе — всё наладится. Вот и жди, когда это сбудется. Чего шипишь как мясо на сковороде?

— Врёт она всё. — Рычит Серёга. Уселся неподалёку, курит.

— Может и врёт, а как проверишь? — Поднял Карлуха жука, разглядывает. — Видал? — Показал Коротун жука, держит за лапку. — Летел себе и летел. А тут я его хлоп. И такое на каждом шагу.

— Какое такое? — Спросил Рафат. Когда он вернулся, я не заметил. Стоит, на нас таращится. — Что здесь вообще происходит? Где я?

— Всякое разное и происходит. — Подбросил Карлуха жука, расправил тот крылья и улетел. — Где-где? Зенки протри. На погосте мы.

— Тоннели, пещеры. Людоеды. — Не унимается бородатый. — Как такое возможно? В голове не укладывается. Может я сплю?

— Спишь? — Хмурит Карлуха брови, не поймёт, чего от него хочет Рафат?

— Ну, да. — Рафат поспешил к Карлухе, встал, напротив. — Ущипни меня.

— Ты чего ко мне привязался? — Толкнул Карлуха бородатого, тот и свалился. — Не хочу я тебя щипать. — Ворчит Карлуха, хмурит брови. — Ещё раз затронешь, в рожу дам.

— Где пряхи? — Спросил я, нужно отвлечь Карлуху. Злится он, знаком мне этот взгляд. Брякнет Рафат что-то ещё, не избежать драки. — Чем вы их?

— Её спроси. — Ответил Серёга. — Меня на крюк подвесили, она что-то бормотала. — Серёга потрогал скулу и показал свои руки. Запястья куда хуже моих. Опухли, кожа содрана.

— Эй. — Осторожно позвал Рафат и потянул Серёгу за рукав. — Слышь? Что-то я ничего не пойму. Может, расскажешь, куда я попал?

— Лучше ты расскажи. — Карлуха покрутил носом. — Ты, почему Бродягу не вытащил?

— А я знаю? — Рафат напрягся, точно его вот-вот начнут бить. — Я тут разного насмотрелся. Одного развязал, а он мне по башке заехал. Выгреб всё из карманов. Паспорт, часы забрал, последнюю сигарету и спички. Был ещё один, я его из пещеры вывел, а он возьми и драпани. Откуда мне знать, что и этот. — Грязный палец указал в мою сторону. — Выходит, я человечину ел? — Рафат громко сглотнул. — То-то мне кости показались странными. Думал говяжьи.

— Именно так и выходит. Крукли людей едят. — Хлебнул я из котелка и посмотрел на Кхалу. — Как ты с ними справилась?

— Не в моих это силах. Не я.

— Ага. Так я тебе и поверил. — Серёга дал Рафату сигарету и тоже закурил. — Меня отбуцкали и оставили на крюке висеть. Гориллы — крукли ваши, молчаливые, совсем не разговаривают. А вот маленькие, у этих рот не закрывался, про ластоногих расспрашивали. Где я их видел, как найти? Мне-то откуда знать? Я же не местный. Её, в клетку посадили. — Серёга посмотрел на Кхалу. — Маленькие человечки в банде за главных. Они здоровяками командовали. Чирикали между собой на непонятном языке. Голоса скрипучие как колесо у несмазанной телеги. Трое их было, а коновалов двое. Не знаю, по какой нужде ломанулись они всей гурьбой на выход. Здоровяки первыми, маленькие за ними. И тут как шарахнет. Граната прилетела, упала под дверь. Потом ещё две неподалёку бабахнули. Стрельба началась. Домишко с виду квёлый, но выдержал. Двери в хлам, на дворе синим полыхнуло.

— Так всё и было. — Коротун закивал. Вскочил и, сутулясь подбежал к Серёге. — А я сижу под кустом, прячусь, ночь на дворе. А тут как бухнет, потом ещё. Огонь, дым, песком глаза запорошило. Хотел на выручку к вам побежать, а тут куст занялся. Светло стало точно днём. А там, возле домишки кто-то крадётся. Вытащил я ножичек и затаился. Гляжу, выходит на свет что-то непонятное, а его сзади по башке бум. Не знаю кто его бахнул, не разглядел. А тот что в лохмотьях возьми и полыхни синим. Сгорели оба и тот, и этот. Когда дым развеялся я и рванул к хибаре наших вызволять. Девку из клетки вытащил, а потом, Серёгу с крюка сняли.

— Всех победил? — Спросил и тихо рассмеялся. Вид у Карлухи воинственный, в руке нож, волосы взъерошены, глаза огнём горят.

— Нет. Только Носатого дорезал. — Карлуха спрятал нож. — Ты представляешь. Я хотел ему помочь. Гляжу, лежит наш Носатый у входа в хибару. На бочок завалился рукой бок прижимает. Я к нему, а он в меня из винтовки. Ну, я и. — Коротун развёл руками. — Как-то само собою вышло. Он стрельнул, промазал. Я и не стал дожидаться, ткнул.

— Носатый? — Не ожидал я такой новости. — Откуда он здесь взялся?