ЗАЙТИ И ВЫЙТИ

Перед пересечением железнодорожной насыпи, Юра и Максим Романов сошли в лесопосадку. БМП, ревя моторами, ушли дальше. Снайпера двинулись вдоль лесополосы, которая шла в подъём – пока не достигли верхней точки холма. Здесь, к своему удивлению, они встретили разведчиков из мотострелковой и воздушно-десантных дивизий, которые находились на этом месте с самого утра, отказавшись идти по назначенным им маршрутам. Согласно «плану», они должны были находиться километрах в четырёх впереди – гораздо дальше от того места, где под раздачу попали батальоны мотострелковой бригады. Как минимум, это спасло их от бессмысленной гибели. Командира десантной разведгруппы Юра видел на постановке задач, и поэтому тот быстро нашёл своим действиям оправдание.

- Вы же всё сами видели… - старший лейтенант посмотрел на Трофимова. – Как тот полковник пальцем по пустой карте водил. Имел бы я в виду таких палка-водцев… ни боевого распоряжения, ни утверждённого решения. Мы на войне, или где? Я из-за таких гениев не хочу свою жизнь почём зря отдавать. Я воевать учился, а не умирать.

Выбирая себе место, Юра натолкнулся на двух снайперов-десантников. Они были с винтовками СВД, лишёнными даже самых минимальных наворотов типа сошек и тактических глушителей. Трофимов и Романов легли рядом с ними.

- Куда стреляем, пацаны? – спросил майор.

- Туда, - ответил один из десантников, махнув рукой в сторону Осиновки, до которой было несколько километров.

Убедившись, что он видит рубеж предполагаемого размещения противотанковых средств противника, Юра по рации сообщил Шаманову о своей готовности. БМП, остановившиеся в лесопосадке, взревели моторами и двинулись к месту прошедшего боя. В течение следующих двух минут по ним было выпущено четыре ракеты, но все прошли мимо. Как Трофимов не пытался разглядеть операторов с пусковыми станками, сделать это не удалось. Шаманов, встретив такую плотность огня, развернулся обратно.

Забрав с собой разведчиков, эвакуационная группа вернулась на исходную. После доклада, на котором Шаманов чуть не подрался с комбригом, высказывая тому своё видение ситуации, захотелось чем-то хорошим восстановить потрёпанные нервы. Юра забрал Шаманова в свою «капсулу» и уже через час в Шахтинске они ели шашлык, запивая горячее мясо холодной водкой.

- Я одного не могу понять, - Сергей пьяно тыкал вилкой в тарелку с кусками баранины. – Выход одной разведгруппы в четыре-пять человек я планирую и обеспечиваю все-сто-рон-не! Отрабатываю порядок действий, таблицу взаимодействия, сигналы управления и связи, запасной план действий, резервный план действий. А здесь… фактически фронтовая операция. Задействованы две дивизии и мотострелковая бригада. Командующий группировки как воды в рот набрал. Какой-то полковник, как говорят, родственник самого верхнего руководства, пальцем водит по карте, на которую не нанесена обстановка… никакой предварительной отработки задачи! Как это понимать?

Трофимов горько усмехнулся: все офицеры, присутствовавшие на постановке задач, отметили этот момент – вождение по карте пальцем – что выдавало в полковнике человека, бесконечно далёкого от профессионального военного образования. А ведь его не остановил ни командующий группировкой, ни командующий армией, ни его заместитель, которые едва ли не зевали, слушая докладчика. Будто речь шла не о войсковой операции, неминуемо чреватой человеческими жертвами, а о чём-то совершенно тривиальном, совершенно не касающимся кровавой войны.

У офицеров не было ответов на поднимаемые ими вопросы, хотя оба в глубине души понимали, что столь черствое отношение командования к решению боевых задач, как и к человеческим жизням, основывалось на их махровой некомпетенции, в мирное время раскрыть которую было проблематично, но война сделала это мгновенно. Когда-то купленные должности раньше позволяли их носителям хорошо «зарабатывать», но начавшаяся война потребовала других навыков и полностью раскрыла никчемную сущность таких командиров, у которых не могло было быть иного поведения, кроме как отправлять людей в бой в надежде, что они там, в бою, сами что-нибудь сделают – «сообразуясь с обстановкой». В случае успеха можно будет приписать это себе, а если случится разгром, то в отсутствии боевых распоряжений всегда можно заявить, что неудача стала следствием «преступной и халатной» самостоятельности командиров среднего звена, уклонившихся от устно поставленной «правильной» задачи.

- Я не узнаю Павлова, - признался Юра. – При мне это был честный и грамотный офицер, стоявший на ступень выше: когда я был взводным, он был ротным, когда я был ротным, он был командиром батальона…

- На должности, которую он сейчас занимает, он должен соответствовать… - глубокомысленно сказал молодой офицер.